Маёвский букварь - страница 31

Это было воскресенье, и девчонки решили посетить Алушту с целью, как бы сейчас сказали, шопинга. Меня прихватили в качестве аборигена.

Мы вышли на шоссе-серпантин. До Алушты – 20 км. Автобусов рейсовых в ближайшие два часа не предвиделось, и для меня оставалось загадкой, на чём и, главное, на какие шиши, мы поедем.

«Не парься, щас тачку поймаем!» – бодро улыбнулась Людка. И тут же замахала рукой проезжающей легковушке.

Разговор был коротким.

«Вам куда?» – «До Алушты подвезёте?» – «Садитесь».

И мы сели. И доехали до центральной алуштинской площади. Люда указала место, где отсановиться.

И тут наступила кульминация. Людка наклонилась ко мне и заговорщицки прошептала: «Готовься». Я даже не успел спросить, к чему мне готовиться.

Машина остановилась. Девочки быстро схватили вещички и пулей вылетели из машины. Я, как ошпаренный, вылетел следом.

И как только мы оказались вне салона, Людка быстро захлопнула дверцу и громко крикнула «Спасибо!»

Обалдевший водитель обалдело смотрел нам вслед.

Видимо, он потерял дар речи.

А потом плюнул, развернулся и уехал.

Я тоже был шокирован.

«Люда, блин, ну так же нельзя! Это же какая-то сверхнаглость!»

«Ну, мы же не обещали ему платить за проезд, правильно? И мы его поблагодарили, правильно?»

Я офигевал: «И что, вы каждый раз так ездите в Алушту?»

«Каждый раз. И не только в Алушту. Мы вообще так путешествуем».

«И не боитесь? Вы же девчонки, а водитель, обычно, мужик…»

«Но с нами же был ты… – лукаво улыбнулась Людка. – Или ты не мужчина?»

Разумеется, в нынешнее время, более жёсткое и приземлённое, Людкин номер вряд ли бы прошёл. А если бы прошёл, то совсем с другим финалом. Даже страшно подумать.

А что же подумал я тогда, в то солнечно-перестроечное время?

«Ну, ничего себе еврейские штучки!» – вот что я подумал.

И поплёлся заниматься шоппингом с этими храбрыми и хитрыми девицами.

Держи пять!

Разные бывают пристрастия и антипатии.

Костик Злобин, например, не любил кошельки. Я и сам их недолюбливаю. Нет, правда, кошельки – это что-то женское. Этакий маленький ридикюль.

Короче, из-за этой нелюбви к кошелькам Костик хранил деньги в самых неожиданных местах.

Например, в зачётке.

И вот однажды – в первую же свою сессию, на первом курсе – Костик пошёл сдавать физику. И всё бы ничего, да только положил он в зачётку пятирублёвую купюру.

Почему положил, зачем? – да затем что до стипендии оставалось непонятно сколько дней, а пятёрка эта была последняя. Вот он и таскал её повсюду с собой, в самом надёжном месте. Ну, правда, не в трусах же прятать?

Короче, приходит он на экзамен, берёт билет, а зачётку, как водится, у преподавателя оставляет. Преподавателя, кстати, Бреус звали. Сергей Николаевич. Кандидат физических наук.

В общем, сидит Костик за партой, готовит ответ на билет и вдруг слышит флегматичный голос Бреуса, вещающий с кафедры на всю аудиторию – негромко, но внятно:

– Ну что же вы, Константин Анатольевич? Как же вы меня разочаровали…

И вздыхает – Бреус.

Костик напрягается и в этом своём усиливающемся напряжении поднимает на Бреуса глаза. И думает:

– Вот чёрт, где это я успел проколоться? Ведь вроде только сел?..

А Бреус, шурша Костиковой зачёткой, продолжает вздыхать:

– Да, Константин Анатольевич, удивили вы меня. Прямо скажем, не ожидал я от вас такого…

Костик лихорадочно соображает, где ж он прокололся. Ага, думает, наверно, на лекции когда-то что-то не то сделал. Прогулял пару раз – а Бреус, наверно, отмечает, бдит. В смысле, бдел. А теперь всё всплыло – согласно его записям.