Они двинулись дальше. Шагов через сто серый цвет горной породы по сторонам сменился на розовый с вкраплениями-блёстками.
– Это что было? – не оглядываясь, спросил Вальдемар. – Твоя работа?
– Моя, – в голосе Исаева звучали нотки самодовольства. – Мир таков, каким мы его описываем словами. Слово первично, материя вторична.
– Неогегельянством попахивает…
– Копай глубже.
– В начале было Слово?
– Именно так. Но не просто Слово, а Логос. Логос можно переводить, как «слово», «высказывание», но и как «понятие», «смысл». Древние не разделяли слово и смысл, а уж древние знали толк в магии.
– Вполне допускаю. Я бы много отдал за то, чтобы изучить первоисточники эллинской магии или, скажем, шумерской.
– Ответы нужно искать в эпосе. Древние – те ещё хитрецы. Саму суть тайного знания они не записывали. Устно передавали.
– При помощи логоса.
– Вот именно.
– Ну, допустим, слово всё определяет… – продолжал рассуждать Вайс. – Тогда почему описал наш коридор словом ты, а я тоже его вижу?
– Потому что я так захотел.
– А ты опасен, профессор.
– Очень опасен. Но для врагов.
– А почему бы тебе не описать словом, то есть логосом, что у ВСУ[3] все автоматы картонные, а пушки из папье-маше?
– Я-то опишу… Но несколько миллионов человек ежедневно описывают оружие своим логосом, как смертоносное и вполне реальное. Мир словесен, но словесный мир воплощаем в материальность. Плетью обуха не перешибёшь.
Свернув за очередной поворот, они оказались в высоком коридоре со сводчатым потолком. Вайс, хитро прищурившись, подкрутил ус.
– Твоя работа? – спросил профессор.
– Моя, – самодовольно ответил Вальдемар. – Тоже кой-чего умеем.
– Главное, не переусердствуй, а то будет, как в твоих книжках.
– Как в моих книжках, сам не хочу, – передёрнулся Вайс, автор бестселлера «Последний вампир Ойкумены» и трилогии «Эльфы приходят в полночь». – Мы там не выживем даже с нашими навыками.
– Что же ты книги такие ужасные придумываешь?
– Читатель хочет, чтобы ему щекотали нервы. Читатель вправе за свои деньги получить желаемое… – Вайс, только что беспечно болтавший, насторожился. – Внимание!
Но Исаев и сам уже почувствовал присутствие беса.
Ход заканчивался в обширной пещере, покрытой частоколом сталагмитов, к которым тянулись с высокого, теряющегося в темноте потолка сталактиты.
Светлячок не справлялся с мраком и Вайсу пришлось его усилить.
Словно искристый снег под луной засияли кристаллики кальцита, усеивающие натёки. Бриллиантами вспыхнули капельки воды.
Инкуб стоял на четвереньках и затравленно озирался. По всей видимости, второго выхода из пещеры не было, и он это знал. Крупный бес. Косматый, с жёсткой чёрной гривой и рогами, как у горного козла.
– Я теперь понимаю, откуда берёт начало частушка «Шёл я лесом, видел беса…» – это всё о нём, – негромко проговорил Исаев.
– Зависть – плохое чувство, – усмехнулся Вайс, собирая корпускулы огня в ладони.
– Или вот – «Мимо тёщиного дома…»
Почуяв магию, инкуб встал на дыбы, распространяя терпкий аромат мускуса.
Файерболл, запущенный Вальдемаром, ударил демона в грудину и прошёл насквозь, прожигая плоть. Тело инкуба содрогнулось. Он осел на камень, истаяв, словно снеговик пол лучами весеннего солнца.
– Вот и всё… – Вайс поправил шляпу. – Пора выбираться.
– А мне кажется, что не всё, – возразил Исаев. – Кто-то его прислал. Кто-то подготовил этот путь, который для демона оказался ловушкой. Думаешь, просто так? Без подвоха?
