Магдалина - страница 11

Пока Валерий разбирался со своими абонентами, а моя Катерина колола старухе морфий, я помогал Марьяне накрывать на стол. Принес из сушилки и раскидал по клеенке стопку мелких тарелок, сходил в комнату, нашел дверцу буфета в падающем из коридора свете, открыл ее и, стараясь не звенеть хрусталем, заставил овальный медный поднос рюмками и фужерами.

Потом мы сидели вокруг кухонного стола и вели непринужденный, но совершенно сумбурный разговор, беспорядочно перескакивая с предмета на предмет и ни на одном не задерживаясь подолгу. Впрочем, я имел в виду одну цель, но, зная наперед реакцию Катерины, все выискивал момент, когда можно будет перескочить на мой пункт как бы невзначай. Пункт, надо сказать, был весьма существенный, и я уже не один раз исподволь намекал Валерию на то, что от него здесь может зависеть очень и очень многое, если не все. Речь шла о летней экспедиции в долину реки Аксу-Джабаглы, откуда еще с осени до меня довольно регулярно доходили сообщения о встречах с киик-адамом, как называют на Тянь-Шане “снежного человека”.

Здесь я должен внести все-таки некоторую ясность в суть того застольного разговора, который только со стороны мог показаться вольным непринужденным трепом. Каждый, наверное, проходил через такие периоды жизни, когда обстоятельства вокруг складываются не то, чтобы не совсем понятно, но не совсем так, как было бы желательно. И тогда, сидя на жесткой табуретке и потягивая остывший пунш через толстую соломину, которая постоянно забивалась какими-то лохмотьями, я видел, что Валерий погружен в какие-то свои мысли. Чтобы не портить жизнь Марьяне, плохо переносившей табачный дым, мы вышли курить на лестницу, и здесь Валерий сказал мне, что если судить по частоте морфийных инъекций, жить Марьяниной свекрови осталось не больше месяца. Я сочувственно вздохнул и молча пожал плечами: мол, все там будем. И еще он сказал, что нанял финнов для ремонта их будущей квартиры вовсе не потому, что ему деньги некуда девать, а потому, что финские работяги делают быстрее, лучше и дешевле, чем наши, отечественные, которые умеют только жрать водку и выставлять такой прейскурант, где от нулей рябит в глазах. А когда я спросил, во что обойдется ему этот парадиз, Валерий в ответ неопределенно пожал плечами и сказал, что расчет идет по сложной бартерной цепочке, где краснодарский хлеб самым причудливым образом переплетается с карельским лесом и офисной мебелью обанкротившихся финских предприятий. При этом его роль порой состояла лишь в том, чтобы отыскать потенциальных партнеров по бизнесу, свести их и получить на банковский счет фирмы свои комиссионные. Составлению всевозможных комбинаций Валерий отдавался со страстью прирожденного игрока, и я, зная об этой струнке его души, только ждал момента, когда на ней можно будет сыграть, предложив ему поставить на “zero”.

– Так во сколько, по твоим расчетам, это обойдется? – спросил он после того, как я коротко изложил ему идею экспедиции.

Я назвал две цифры: минимальную и максимальную. Максимум позволял снарядить и на три месяца отправить в горы отряд из пяти человек.

– Идеально было бы закинуть нас туда на вертолете, – добавил я, – но я не знаю, как скажется его появление на поведении нашего объекта…

– Н-да, – усмехнулся Валерий, – спугнете, он и уйдет к “духам” в Афган… Покажи фотографии?

Я достал бумажник и, расщепив ногтями замусоленную кипу визиток, извлек два бледных любительских снимка с отпечатком босой ступни, оставленным киик-адамом на прибрежном песчаном наносе. По обе стороны от следа автор снимка – метеоролог местной метеостанции – поместил пачку “Беломора” и собственную голую ногу, попавшую в кадр до колена. На втором снимке та же пачка “Беломора” лежала внутри пятки, едва касаясь углами краев овального углубления.