Раздалась телефонная трель.
Она слегка повела красивой бровью, и лежащий на столике смартфон сам переключился на громкую связь.
– Ну?
– София, привет! Это…
– Я узнала тебя! – бросила София, не отрываясь от своего занятия. – Что хотела, Вика?
Вика рассказала ей все в деталях, начиная с визита приемных родителей девочки.
– … Такие вот дела. Подумала, что ты можешь помочь, – закончила свой рассказ она. – Ты – одна из сильнейший магов, которых я знаю. Там явно что-то не то. Мы сначала думали, что девочка сама закрывается, но потом поняли: нам кто-то сильно мешает.
София вытянула перед собой руку, любуясь безупречным маникюром.
– Скучно. У меня другие планы, – ответила она. – Ничем не могу помочь.
– София! Послушай…
Взмах руки и телефон отключился. София зевнула и потянулась. Делать ей больше нечего, как искать потерявшуюся девчонку – живая, и ладно!
Телефон пискнул – пришло сообщение.
Она подумала немного, взяла в руки гаджет. Прочитала:
«Знаешь, София, я всегда знала, что ты редкостная сука! Если бы не обстоятельства, никогда бы к тебе не обратилась – слишком много чести! Иди на хрен!»
София улыбнулась, отложила телефон. Он снова пискнул.
«И еще раз: иди на хрен!»
София рассмеялась. Нажала на зеленую иконку с изображением телефонной трубки.
– Фотографию мне ее вышли. Посмотрим, что можно сделать. Жду.
Через минуту она уже всматривалась в симпатичное конопатое лицо с добрым, даже наивным взглядом. У Софии были свои методы поиска людей: глаза не закрывала, руками над фотографией не водила, ментально связаться не пыталась. Она просто долго и пристально всматривалась в глаза разыскиваемого, пока перед внутренним взором не возникала картинка того, что видит он. И не только видела, но и слышала. К слову, София была единственной, кто умел считывать информацию с бездушного цифрового изображения (с экрана смартфона или монитора – не важно), тогда как остальные поисковики работали только с живым бумажным носителем.
После минутного пристального взгляда небесная синь глаз Евы разверзлась, и София провалилась в туман, плотный и вязкий, который стал быстро рассеиваться, открывая вполне отчетливое изображение ярко накрашенной и вульгарно одетой девицы.
– Не надо мне тут на уши приседать! А нечего предъявить, так открывай клетку и выпускай! Я законы знаю, ты не имеешь права нас тут держать! – проститутка высунула руку через прутья решетки и быстренько сдернула с дежурного фуражку. Под общий хохот остальных жриц любви закинула ее вглубь обезьянника.
– Эй, фуражку верни! – потребовал совсем молоденький полицейский и многозначительно провел дубинкой по решетке.
– Зайди и возьми, мой генерал! Меня и свою фуражку! – девушка распахнула куртку, выпячивая вперед грудь, туго обтянутую футболкой. Хохот в камере усилился. Кто-то из путан напялил фуражку и строевым шагом, под всеобщее веселье расхаживал по камере, цокая высокими каблуками.
– Тебе тут шутки, что ли?! – покраснел дежурный, невольно пялясь на ее выпирающие прелести. – Сейчас закрою тебя на пятнадцать суток, посмотрим тогда!
– Да успокойся ты! – огрызнулась проститутка. – Слишком жопу рвешь на службе. Бери пример с московских ментов – им вообще все по барабану! Пару косарей отвалила – и свободна, а здесь же прям моралисты в погонах собрались. И зачем я только в этот ваш Странногорск приехала?
Изображение вдруг стало тусклым, а затем и вовсе застыло – проститутка замерла с раскрытым ртом и возмущенным выражением накрашенного лица. А потом… А потом ударила белая, ослепительно яркая вспышка.
