Мы сели в его тачку, и через несколько минут оказались перед домом, вокруг которого сияли разноцветные огни. Настолько яркие, что перебивали даже багровый свет луны.
Расторопный трактирщик проводил нас за столик, который назвал самым лучшим и в этом заведении и во всем городе.
– Много лет назад в отеле произошло страшное убийство, – заказав ужин, начал Серафим, но я сразу же перебила блондинчика столкнувшись с непреодолимой проблемой в освоении лексики данного мира. Хотя раньше мне казалось, что я довольно легко ориентируюсь здесь.
– Какое убийство у вас считается страшным, а какое – не страшным?
– Любое убийство отвратительно, – опешил он.
– Угу. – Я кивнула, хотя некоторые вещи все еще оставались непонятными. – Все убийства отвратительны, но некоторые из них еще и страшные, а другие, следовательно, не страшные?
В течение мучительно долгих мгновений на лице Серафима отражалась борьба разума с фразеологизмами этого мира. Постепенно разум начал брать верх.
– Я думаю, что если убивают с особой жестокостью или если убито несколько человек, то такое убийство следует считать страшным, – наконец выдал ответ Серафим, но меня это запутало еще больше. В нашем мире убийство было убийством, воровство – воровством, а ужас – ужасом. Тут все подразделялось на какие-то непонятные категории.
– Какая жестокость у вас считается особой, а какая – обычной? Сколько именно должно быть убито человек?
Разум Серафима вновь погряз в трясине задумчивости, на сей раз фразеологизмы, вбитые ему с детства, никак не хотели поддаваться расшифровке. Через несколько минут, за которые я успела слопать несколько пирожных, Серафим вышел из задумчивости и улыбнулся своей фирменной улыбкой. Наверное, яркое освещение способствовало нашему общению, сейчас я не видела красный свет, льющийся с небес, и прибить Серафима мне больше не хотелось.
– Много лет назад в отеле было совершено убийство, – выдал блондинчик предельно честный ответ, при котором он смог избежать дальнейших расспросов. – Погибли двое молодоженов, жених убил невесту, а потом и сам застрелился…
– Чем же она ему не угодила? – в нашем мире после первой брачной ночи тоже случались всякие расхождения взглядов, но до убийства дело не доходило.
– Этого не знает никто! Но после того случая их призраки стали постоянно появляться в отеле. На них натыкались по несколько раз за ночь. Они по ночам страшно… Они просто скулили и просили расчесать им волосы. – Серафим умолк и выразительно посмотрел на меня в ожидании какой-то реакции.
– И что дальше? – признаться, его рассказ меня заинтересовал. Наши призраки вели себя ровно так, как им хотелось себя вести и возни с ними тоже было предостаточно. Иногда даже магов призывали утихомирить какого-нибудь особо расшалившегося призрака. Или же призраки могли поступить в услужение, если им хотелось продолжить чувствовать себя живыми людьми. В лавке бакалейщика призрак развешивал кусковой сахар, что было необычайно хорошей находкой, он не закидывал лучшие кусочки себе в рот. – Что было, когда им расчесывали волосы? Они успокаивались или продолжали выдвигать требования?
– Никому и в голову не пришло это сделать! – Серафим запнулся и достал телефон. Какой-то новый, а не тот, который повредился в доме Леонарда, потыкал в кнопки. И дальше он стал говорить, поглядывая на телефон, будто искал там правильные мысли. – Было несколько нервных срывов, парочка инфарктов, а уж обмороков – и не сосчитать сколько, врачи устали ездить на вызовы. Местные СМИ оповестили…
