— Михаил Матвеевич, — подняла руку из толпы Юсупова, — а мой папа говорит, что вы нас чему-то плохому учите. Какие, к черту, барышням подсечки?
О, хоть одна разумная мысль в этом сумасшедшем царстве хаоса.
— Отставить папу, — Контузов совершенно серьезно оборвал восклицание Дарьи. — Плохому не научу, но опыт передам однозначно.
И опять с воодушевлением принялся показывать русалке, как действовать при захвате. Мы не успели опомниться, а Милка уже валялась на, слава единорожкам, мате. Они волшебным образом образовались под нами.
Нет ничего более увлекательного, как смотреть на огонь, воду, и как падает твой противник. Жаль, что не от моей руки. Но Михаил Матвеевич насладиться увиденным не дал и бодренько пошагал ко мне, протягивая длиннющие пальцы.
— Ну, Баба-Яга, ты меня и без нравоучений уложишь, стоит только захотеть. — И он, помахивая ладошками, попер вперед, то опуская, то поднимая голову.
Вот только я не хотела. Смотришь на Контузова и улыбаешься как дура. Ну, ведь милейшей души человек. Пирата старого напоминает со склонностью ко всему французскому.
И что мне делать? Как приобретенный враг Милы, я не видела в старике оппонента. Древность надо уважать. Но женская дебильная солидарность и отчаянное желание хоть где-то проявить себя выскочили словно умалишенные.
Я побежала вперед на преподавателя и боднула его головой в грудь. Мужчины часто не ждут от женщин столь яростных жестов, предусмотрительно прикрывая пах, но Михаил Матвеевич не зря ел свой хлеб. Он двумя руками схватил меня за шею, наклонил вбок и уложил рядом с едва дышащей русалкой.
— Бабкина, мать тебя йети, тормозить ногами надо, а не головой, — похлопал себя по гортани. — Кто же так подставляется?
Мда, судя по всему, наше сражение с Милой стоило отложить, хотя бы до момента, когда мы чуть-чуть обучимся.
Контузов засобирал всех вокруг и начал объяснять движения. Кто бы знал, что в престарелом воине сил на тридцать три богатыря хватит?
— Помните, студенты, — он даже не вспотел через пятнадцать минут разминки, когда все несчастные ученики упали на траву. — Со знанием дела убить можно любого.
— Мы же не убивать сюда пришли, — с трудом проговорил Елисей, обливаясь потом, и тоже задыхавшийся от темпов. — А дела расследовать.
— Ой, вечно вы к словам привязываетесь, — отмахнулся от нас Михаил Матвеевич. — А если завтра война? А если завтра в поход?
— Так на это военная академия есть? — раздалось за мной.
Я обернулась и выяснила, что храбрецом выступил Богдан. За короткий миг успела усвоить, что противоречить Контузову себе дороже. Он за неполное занятие с пяток студентов на отработку отправил. И в отличие от Вячеслава Алексеевича, не кабинет драить, а круги по территории университета нарезать. А он вон какой обширный.
— Богдан Яколевский, отработка, — отрапортовал профессор. — Следует молчать, пока старшие выступают.
Парень воздал ладони к небу, но всевышние силы его не услышали. Если так пойдет и дальше, я физкультуру в школе буду воспринимать как легкую йогу для общего развития.
— Михаил Матвеевич, — во весь свой оскал улыбнулась Злата, а я со страхом ожидала язвительного вопроса. — А в методичке было сказано, что вы себе отдельных учеников отбираете, чтобы территорию обходить...
— Верно, волчица, — мужчина сновал по потоку студентов и дал команду отжиматься. — Кто за нашим спокойствием следить будет? Вы думаете, в сказку попали? — Честно, я бы и продолжала так думать, но напряженные, изможденные и ноющие мышцы верещали об обратном. — Да у нас конкурентов, как собак не резанных... тьфу ты, это не политкорректно, в смысле никто расслабиться не дает. То символ стянут, то белку сопрут.
