Янали ворвалась в комнату, как грозовая туча. Сбросила с кресла разложенные Диатриссой платья и уселась, ухватившись за подлокотники. Если бы могла, она бы вырвала эти розочки и завитки и обивку бы сорвала и растерзала.
– Но толку от этого не будет, – выдохнула она и посмотрела на Дитрессу, ожидающую возможности заговорить, – Ну что там, рассказывай. Да подробно!
Дитрисса сбивчиво, торопливо, провела матушку по всем событиям на пути из дворца и до передачи послания:
– Как вы, матушка, и сказали: написала записку, длинную, все платья перечислила и даже пару-тройку придумала для объема. Долго уговаривала низкорангового на посту, чтобы отпустил, но он – как вы и ожидали – вызвался проводить и послушать, что буду заказывать. С той стороны стража долго ходили, пока нашли офицера в таверне. Болван, нашел время отдыхать. Ну так стала перечислять, и первый раз ниточка сорвалась – был офицер наш в своих мыслях, а я всё никак не могла пробиться сквозь его мысли. Но получилось! Он чуть не испортил всё, когда как молодой козленок вытаращил глаза на мою внутреннюю речь. Но всё сказала, всё, что было запланировано – передала. Унг Килле, конечно, ещё молод для таких дел, но кивал сильно про каждое “платье”. И в конце, когда я сказала, что красное платье обязательно принести, он, негодуя, согласился.
– Вот и славно. А что магия? Как работает?
– Плохо, плетение над городом такой силы, что нет смысла и пробовать. Если только к воротам подойти и там попробовать. Но я не сумела дотянуться, потому что низкоранговый начал глазами вращать и бровями играть, мол, что, детка, задумала, не положено без необходимости и разрешения сетями разбрасываться. Но он и четверти не увидел из того, что я проделала. Пришлось признаться, что хотела его внимание привлечь и приукрасила себя в его глазах. Не знаю, чем обернется.
– А я тебе говорила, что надо следить за гладкостью плетения, Дитресса. Ах, девочка, как много ты должна была знать к сегодняшнему дню, а я не научила.
Дитресса упала на колени перед Янали и положила голову на колени матушки, поглаживая её:
– Всё исправится, матушка, всё сумеем. Разве не проходили мы путями невиданными да страшными? Разве не умеем делать такое, о чем другим и думать не приходилось? – Слушала Янали свою ученицу, но не могла разобрать ни слова. Голова её готова была взорваться от мыслей плохих и очень плохих. Что-то происходило в замке, в городе, в Россыпи Королевств, а она и знать не знала. И надо было взять себя в руки и вернуть ту самую Янали, которая и на коне любого обскачет, и хлеб своими руками испечет, и ребенка успокоит, и мужа вдохновит. А ей целый народ ещё успокаивать и поднимать, – Мы за вами, матушка, куда угодно пойдем.
– Знаю, – начала подниматься Янали и отряхивать юбки, – Довольно, Дитресса, прошло. Давай готовиться к приёму, которому быть. А дальше будем действовать по плану.
Дитресса подскочила и стала перебирать наряды, принесенные Унго. Матушка остановилась на простом сером платье, с завязками под грудь. Хотелось матушке сегодня свободы, хотя бы в движении.
Когда напротив каждой двери в коридоре выстроились глашатаи, готовые вызвать персоны согласно рангу, Янали уже стояла и рассматривала узоры на стене, как ни в чем не бывало. Очередь дошла до неё и она только тихо указала Дитрессе: “Иди слева, не отставай, ученица. И держи голову выше, это твой первый приём.”
