– Выбирай, что тебе нравится,– сказал Вист, указывая на свое богатство.
В первой нише стоял изогнутый меч с расширяющимся к концу лезвием, заточенным с выпуклой стороны. Второй меч также был искривленным, но, в отличие от первого, его лезвие сужалось и было заточено с вогнутой стороны. Ятаган смотрелся значительно легче первого меча, привлекал великолепным узором, выгравированным возле самой рукоятки, однако к саблевидным клинкам у меня просто не лежала душа. В третьей нише стоял тяжелый прямой меч длиной более полутора метров. Чтобы сражаться таким оружием, нужна недюжинная сила. Следующий меч, наоборот, был укороченным, но с более широким прямым лезвием.
Наконец я увидел ЕГО. Длиной чуть более метра, с прямым клиновидным лезвием, сужающимся на конце в острие иглы. Меч просто притягивал к себе, поэтому интерес к остальному оружию моментально пропал. Мы стояли напротив друг друга, как бы присматриваясь один к другому. «В Долине проклятых звонарей у меня был почти такой же».
Вист усмехнулся в бороду, глядя на затянувшуюся немую сцену. Я очнулся, подошел к нише и взял меч в руки. Сделав несколько вращательных движений, убедился, что оружие прекрасно сбалансировано.
– Вот этот,– сказал я, повернувшись к мастеру, и осекся. За все мои неполные тридцать лет мне еще не приходилось видеть такого откровенного изумления на чьем-либо лице: брови оружейника поползли на лоб и практически скрылись под челкой, глаза, казалось, вот-вот вывалятся из орбит, а нижняя челюсть отвисла в буквальном смысле этого слова.
– Что-то не так? – спросил я. Вист подобрал челюсть и пробормотал:
– Да нет, все нормально. Хотя что я говорю? Ничего нормального тут нет. В свое время мне пришлось изрядно попотеть, чтобы притащить сюда этот меч и установить в нише. А теперь смотрю и не верю: ты спокойно держишь его голыми руками. Обратил внимание, что к нему прилагаются две толстые перчатки? Знаешь зачем?
– Для защиты рук, наверное.
– Точно. Но не от ударов другого оружия, а от внутреннего жара неостывающего металла.
– Тогда почему я ничего не чувствую? Может, он все-таки остыл?
– Ты меня спрашиваешь? Попробуй положи его на пол.
Я выполнил просьбу, хотя мне не хотелось расставаться с мечом. Вист приблизился к оружию и дотронулся до него пальцем. Рука мгновенно дернулась назад.
– Что ты на это скажешь? – он показал ожог.
Сказать было нечего. Хозяин дома продолжил:
– С этого меча, можно сказать, началась наша семейная династия. Мой прадед нашел необычный клинок при вспашке поля. Ругаясь на чем свет стоит, принес его домой, отдал сыну, чтобы тот обменял у кузнеца на дюжину подков. Обмен состоялся, но, когда мастер выяснил, что ничего с этим металлом сделать нельзя, заставил отрабатывать товар. Деду пришлось идти к нему в подмастерье. С тех пор кузнечное дело стало нашим потомственным ремеслом. А необычное лезвие насадили на рукоять и оставили как память.
Оружейник натянул перчатки, взял клинок и аккуратно протянул мне:
– Прошу принять дар из моих рук. Ты сделал правильный выбор – кроме тебя, с этим мечом вряд ли кто-нибудь сможет совладать.
Я был счастлив получить удивительной красоты меч, который хоть и не сверкал блеском отполированной стали, как его собратья, зато магически притягивал взгляд мягким сиянием клинка.
– Сколько я должен за оружие, мастер?
– Сегодня я стал свидетелем подлинного чуда. А деньги что? Навоз. Сегодня нет – а завтра воз.
