Встречавшая нас у больничного крыльца группа показалась сразу мелкой и незначительной.
— Ждут вас для интервью, — любезно сообщил дворецкий, оценил мое побледневшее лицо и крепко ухватил под локоть. — Похоже, вам не помешает присесть.
— И воды, — слабо добавила я.
Не заметила, как меня проводили в гостиную, очнулась только от резкого запаха, исходившего из стакана, что сунули мне прямо под нос.
— Пейте! — скомандовал слуга, и я, не задумываясь, глотнула. Показалось, что по пищеводу прокатилось сладковатое пламя. Я закашлялась, выпучив глаза, но зато реальность вернулась вместе со звуками и зрением.
— Что это за гадость? — не сдержалась я, протягивая стакан обратно.
Дворецкий неодобрительно поджал губы, не делая ни малейшей попытки забрать пойло.
— Советую выпить до дна. Как лекарство, — заявил он. — Мистер Хармс предупредил меня, что вам может стать дурно. Вы не привыкли к публичности. Потому вам лучше на улицу не выходить. Нет, если хотите, то пожалуйста…
Он широко повел рукой, предлагая мне переступить порог и обратиться к людской массе. Я замотала головой в ужасе.
— А можно как-то связаться с редакцией? — пролепетала едва слышно. — Меня там, наверное, потеряли.
— Думаю, они уже в курсе. Но тем не менее, можете позвонить, если вам станет легче. — Слуга подбородком указал на странного вида металлическую конструкцию, в которой я только сейчас опознала телефон.
Ух ты, я такие только в журналах видела! У нашего старосты имелся один, в мэрии, для экстренных случаев связи, но, во-первых, тот выглядел куда проще: без украшений, матово-белой костяной отделки и серебрения, а во-вторых, ломался куда чаще, чем работал, так что скорее служил красивой декорацией в кабинете, чем реально функционирующим средством общения.
Пересев в стоявшее рядом удобное мягкое кресло, я неуверенно сняла с рычажка округлую трубку и приложила к уху. Тишина.
— Прошу прощения, — пробормотал дворецкий, мягко отбирая у меня устройство и переворачивая в воздухе. Оказывается, я приложила его наоборот! Мало того, нужно было еще крутить рычажок, чтобы в аппарате зажужжало и приятный женский голос сообщил:
— Слушаю!
Я от неожиданности чуть трубку не выронила. Вот ведь, одно дело читать о том, что разговор можно передавать за многие километры, и совсем другое — вживую слышать человека, которого сейчас нет в комнате.
Все же умеют обычные люди изобретать! Не хуже магов, право слово.
— Соедините с офисом мистера Хэмнетта, пожалуйста, — откашлявшись, попросила я. И поспешно добавила:
— «Нью-Хоншир Таймс».
— Соединяю, — безлично отозвалась телефонистка, делая вид, что не заметила моей заминки, и в трубке послышались протяжные гудки. Я попеременно то краснела, то бледнела, чувствуя себя одновременно развратной женщиной — как же, первой звоню мужчине — и первопроходцем в диких джунглях. Кажется, даже в канализации мне не было так страшно!
— Алло? — раздался в трубке хрипловатый знакомый голос журналиста, и я от облегчения чуть не разрыдалась.
— Это Эбигаль, — выдавила я, преодолевая сводящий горло спазм. Впрочем, больше мне ничего говорить и не пришлось, инициативу перехватил мистер Хэмнетт.
— Эбби! Хвала всему сущему, ты очнулась! Я уж было подумал… неважно. Как ты себя чувствуешь? Ты была у врача?
— С этим возникла небольшая сложность, — промямлила я. От заботы, сквозившей в каждом слове начальника, мне немного полегчало. — Я не могу выйти из дома. Тут толпа. Я хотела поговорить с мистером Хармсом, но утром я спала, а он рано уехал… и я теперь совершенно не представляю, что мне делать!
