Ну что, взял я твою девочку, взял трех боевых, да поехали.
Когда добрались до деревни, там уже творилось не пойми что. Маг на людей бросался, животину обижал. Слово ему поперек сказать боялись, потому как с теми, кто пытался, непременно случалось плохое. Кого дворовая собака порвала, сбесившись. Кто язвами покрывался, криком исходил…
К тому времени, как мы доскакали до деревушки, парнишка то ли прознал, то ли просто понял, что нельзя ему оставаться. Спалил хату деревенского головы вместе с самим головой, да и сбежал. Соседского младенца забрал из колыбели, совсем крохотулечный был ребятенок, даже имя ему дать не успели.
Девочка твоя считала у перепуганных сельчан образ и повела нас. И вот мы скачем-скачем, а ближе не становимся. Уходит от нас, зараза. Кругами водит. Мы сначала не понимали, отчего не можем изловить самоучку. Что может вполсильный, обученный Картами маг?
Ну, он нам показал. Фантомы воротил. И не простые, Дорал!
Случаются кошмарные сны, до того настоящие, что нельзя не поверить. Это было похоже. И все его иллюзии слоились.
Это знаешь, как? Будто просыпаешься от кошмара, что был до одури похож на правду, и понимаешь – все-таки сон. Но еще ходишь по дому и кажется, будто вот-вот натолкнешься на что-нибудь из того, что привиделось, уж очень настоящим оно казалось во сне. Боишься обернуться, открыть двери, отдернуть занавесь. Кажется, будто глядит кто-то. Что вот-вот…
А потом случается иная дрянь, и ты мечешься, мечешься, а потом понимаешь: да такого не могло быть, просто не могло! – и пробуждаешься снова. Кошмар в кошмаре. И тогда уже не можешь понять: в этот раз ты по-настоящему проснулся или снова спишь и видишь дурной сон?
Вот такие у него были фантомы. Ох, Дорал, чего мы там насмотрелись!
Пригорки, на которые мы въезжали, оборачивались гигантскими мокрицами. Набранная в ручьях вода становилась гноем. Небо трепыхалось будто одеяло, которое трясли демоновы руки, с него сыпались звезды и падали вниз, на лету обращаясь в слепящий звук. Не фыркай. Тонкий мерзотный звук, а после него опускается тьма.
Мы ходили через красный кисель, который мучал кожу сухим жаром, потом оказывались в дрожащем студне, затем среди громадных водорослей, после был дождь из потрохов, а потом…
Были фантомы, замаскированные другими фантомами, и действительность, которая притворялась иллюзией. Мы могли въехать в лес, думая, что движемся по полю. Однажды чуть не сверзились в овраг, который прикидывался речкой.
Мы бы не продрались через эти иллюзии сами или сошли бы с ума, заплутав. Твоя девочка нас вела через все это помешательство. День за днем. Мы временами не понимали: идем по настоящему миру или по больному сознанию этого паршивца.
И ты понимаешь, эта сволота все время держалась где-то рядом, нельзя же питать фантомы издали. Хитрый, гадина, как лисица. Вот-вот хвост промелькнет, вроде как временами ты видишь его краем глаза, но никогда не уверен.
И ребятенок плакал среди всего этого, мы временами слышали. Жалобно так заходился, отчаянно. Ох, как нас это злило, Дорал! Он мучает дите, а мы все не можем до него добраться. Мы тогда еще не поняли, зачем он ребятенка с собой потащил.
А твоя девочка все вела нас. Как по нитке. Труднее всех ей было, если по правде. Мы четверо терялись в месиве из настоящего мира и фантомов, а она во всем этом еще выглядывала его след. Он петлял так же, как эти видения, он терялся, истончался, снова вылезал… Она жила среди кошмаров, даже во сне.
