Я бросил письмо на стол.
– Стоит ли волноваться, Зак? Подумаешь, еще одно агентство. Ну а их заявления… Разве ты не говоришь, что обеспечиваешь услуги только самых лучших? Но ведь ты не ждешь, что тебе поверят?
– Нет, – признал он, – то есть отчасти, между нами говоря. Но это-то по-настоящему серьезно, мистер Фрэйзер. Они сманили моих действительно первоклассных ребят оплатой и премиями, которые мне не по карману. А теперь они предлагают чародейство всем, кто пожелает, по расценкам, которые оставят без работы остальных. Я разорен, говорю же вам!
Да, невесело. Фельдштейн был приятным человечком, который старался, правда, выжимать побольше центов ради жены и пяти черноглазых ребятишек, на которых надышаться не мог. Но я не сомневался, что он утрирует; у него была склонность к мелодраме.
– Не беспокойся, – сказал я. – Можешь на меня твердо рассчитывать, да и на большинство других своих клиентов тоже. Эти молодцы всех чародеев к рукам не приберут – те слишком независимы. Погляди на Дитворта. Он вылез со своей ассоциацией. И что у него вышло?
– Дитворт… а-ах! – Он хотел сплюнуть, но вовремя вспомнил, что находится в моем кабинете. – Так эта же компания – он. Дитворт!
– Откуда ты взял? В списке он не значится.
– Навел справки. Вы думаете, у него ничего не вышло, раз вы дали ему по рукам? Они устроили совещание директоров ассоциации – а это Дитворт и две его секретарши – и проголосовали за передачу контрактов новой корпорации. Дитворт якобы уходит, некоммерческую ассоциацию возглавляет его подручный, и Дитворт заправляет обеими компаниями. Вот увидите! Если бы мы могли увидеть документы «Магии», так вы бы убедились, что контрольный пакет у него. Это уж точно!
– Не думаю, – сказал я медленно.
– Вот увидите! Дитворт, с его сладкими разговорчиками о бескорыстном служении и высокой требовательности, не должен был бы связываться с «Магией», верно? А вы позвоните туда и спросите его!
Вместо ответа я набрал номер, указанный на фирменном бланке.
Девичий голос произнес:
– Доброе утро. «Магия, инкорпорейтед».
– Будьте добры, соедините меня с мистером Дитвортом.
Она довольно долго мялась, а потом сказала:
– Кто его спрашивает?
Тут замялся я. Говорить с Дитвортом я не хотел, мне просто надо было установить факт. В конце концов я ответил:
– Передайте ему, что звонят из приемной доктора Бидла.
На этот раз она ответила сразу, но с легким недоумением в голосе:
– Но мистер Дитворт сейчас не у себя, он должен был быть у доктора Бидла полчаса назад. Он не приехал?
– А! – отозвался я. – Возможно, он у шефа, а я просто не видел, как он вошел. Извините! – И я положил трубку.
– Выходит, ты прав, – признал я, оборачиваясь к Фельдштейну.
Но он был так расстроен, что совсем не обрадовался своей правоте.
– Послушайте, – сказал он, – может, закусим вместе и все обсудим?
– Я собирался в Торговую палату на званый завтрак. Ты тоже член палаты, так поехали вместе и поговорим по дороге.
– Ладно. – Он скорбно вздохнул. – Наверное, скоро мне это будет не по карману.
Мы опоздали, и двух мест рядом за столом для нас не нашлось. Казначей сунул мне под нос кружку для штрафов и «закрутил ей хвост», требуя с меня десять центов за опоздание. Кружкой служила простая сковородка с велосипедным звонком на ручке. За все провинности мы уплачиваем штрафы, что пополняет общественный фонд и служит источником безобидных шуток. Казначей подставляет сковородку и давит на звонок, пока провинившийся не выложит десять центов.
