В синь махнувшая птичьим крылом.
Что там в небе тебя согревает,
Что там видишь ты зорким орлом?
Ты не видишь путей отведённых,
Что с тобой мы ещё не прошли,
И блужданий ещё не пройдённых,
И решений, что мы не нашли?!
Моё синее, синее поле,
Степь и скрипы тележных колёс
Мне досталось навеки запомнить
Аж до боли в душе, аж до слёз.
Лошадиная резвость, игривость
В табуне молодых жеребят
То с хвостом, то с запутанной гривой
Заменяли мне игры ребят.
Поцелуй-чмок в шершавые губы,
В губы съевшие степи кобыл
Были так мне нежны и доступны,
Как дорогам цок-цоки копыт.
Я целую от всех вором ныне
Как девчонок в засос лошадей,
Потому что мой край ворониный
Расцелован был ими везде.
Лошадиное синее поле,
Скрип дороги тележных колёс
Мне навеки досталось запомнить
Аж до боли в душе, аж до слёз.
Степь морщинится, старится в осень
И её покидает уже, кто озяб.
Греет землю там бедную озимь
Да вздыблённая чёрная зябь.
Одинокие скирды по полю
Засутулившись смотрят в рассвет,
Словно видят там с робкою болью
Не пробившийся утренний свет.
Там рассветное счастье печалит
Запоздалых плугов борозда.
Там орлы о столетьях мечтают,
На столбах натянув провода.
Там о пахаре думает пахоть,
Снегом белым слегка порошась,
Дымом, жизнью по-прежнему пахнет
Лишь в землянках у старых кошар.
Полевой ворониный уют,
Голубые рассветные дали
В моё детство и юность мою
Беспощадно тоскливо срыдали.
Бабьим летом судьбой паутин
Проносящихся в сини бездонной,
Мне хотелось навечно уйти
И из степи родной, и из дома.
Журавлиное счастье «Курлы!»
На осенние тёплые листья
Не поймут и не примут орлы,
Хоть случись им тоскою залиться.
У сплетенья забытых дорог
Как в старинную память распутья,
Распугавши кичливых ворон
О судьбе своей спрашивал путник.
«Ты в пути за орлами иди, —
Чёрный ворон по-журки курлылил:
В этих степях лишь только один,
Лишь орёл верит силе и крыльям».
Ворон чёрно-седой на развилке дорог,
Да ещё в день осенний распутья,
Мне гадал и, вот, что он предрёк:
«Будет жизнь тебе праздником будней.
Горько в ноздри бить будет полынь,
Даль заполнится криком вороньим,
Перепёлок пугливых всполых
То поднимут вдруг душу, то сронят.
Заревая огнистая прядь
Перелитая в синюю местность
Приукрасит твой бедный наряд,
Прикрывающий девственность детства.
В это детство и юность твою
Так тепло и тоскливо срыдают
Полевой ворониный уют,
Голубые рассветные дали».
У сплетенья забытых дорог
Там у бабьего камня распутья
Ворон чёрный мне степи предрёк
И по праздникам, и, и по будням.
Пляшет ветер забыто в воротах,
Заметая пустые углы.
Никакие слова не воротят
Мне осеннее счастье: «Курлы!»
Будто всё в краю дальнем затихло,
Затуманено глядя мне вслед,
Лишь рыдающий ветер с одышкой
Бьётся в скользи глухой на земле.
Мою девочку в жалкой лодчонке
По реке увезли в океан,
И любовь моя к милой девчонке
Заставляет её отыскать.
Городскую чужую мне землю
Положила у ног моих жизнь.
Я с надеждой и трепетом внемлю:
Где-то там её голос дрожит.
Не холодные синие дали
Мне объятья открыли теперь,
А богатые тёплые зданья
Открывают зазывно мне дверь.
Перелитые тени рассвета
На высокие стены домов
Затихая качаются ветхо,
Как огнём порождённый дымок.
В шуме, в гуле, в сплетениях улиц
Наугад я хватаю предмет
И гадаю, что мне он посулит,
