Мои помощники все организовали с изощренностью инквизиторов, предусмотрели все скрытые «ловушки», которых не избежал бы самый прыткий мистификатор, однако господин Мессинг не прибегал ни к каким уверткам – он спокойно повторял за мной то, что я думал, называл слова, заранее записанные ассистентами, и делал мелкие предсказания, вроде того, какую карту из колоды мой помощник в другой комнате вытащит первой, а какую – третьей.
Признаюсь, любимая моя, что эти «фокусы» сильно впечатлили меня – пусть чернь из публики видит на выступлениях Мессинга забаву, пусть для бедноты «психологические опыты» кажутся увеселением. Я же увидел за ними чудовищную мощь нашего мозга, не разбуженную и непознанную, вселяющую ужас и восхищение одновременно.
Сам же Мессинг убежден, что сила его мозга – благодать Божья.
Хочется верить, что в будущем найдутся светлые головы, что изучат наш мозг и все его энергии, потенции и возможности. И мы познаем, наконец, самих себя, убедимся в собственном ничтожестве или – всемогуществе.
Странно писать такое, наблюдая протекающую жизнь сего мира, полную глупости, мелочности, нелепого коварства и вражды.
И все же в глубине души моей тлеет надежда на лучший выбор человечества. Надеюсь, что хоть правнуки наших правнуков устроят свою жизнь ко благу, как то подобает человеку разумному.
Спокойной ночи, сладкая моя, мое сокровище, твой Зигмунд».
Из писем З. Фрейда:
«Вена, утро 4 июня.
Дорогой мой Макс![20]
С внешней стороны у меня почти ничего не происходит, но внутренняя жизнь содержит немало интересного – я переживаю вновь и вновь встречу, случившуюся накануне.
Коллега Абель из Берлина познакомил меня со своим давним подопечным, ныне выступающим на сцене менталистом. Зовут его Вольф Мессинг.
Более всего я был поражен не столько его способностью читать мои мысли, сколько тем, как Мессинг извлекал из потаенных человеческих глубин воспоминания и высшие психические образы. Это было именно то, чего мне так не хватало!
Некто со стороны сумел вытеснить из бедной памяти моей извращенные побуждения, фантазии и импульсы, словно зачитал главу из запретной книги!
Поистине, это было прекрасное дополнение к моему самоанализу: поскольку мне было известно в общих чертах целое, Мессинг поделился со мной недостающими частностями. И теперь мое знание, пускай еще отрывочное, сложилось, из неполной, несимметричной фигуры составляя гармоничный кристалл.
Менталист гордится своими способностями, но он и очень устает порой после их применения.
Я обещал выкроить два дня, чтобы заняться им вплотную – обучить владеть собой и держать в узде мозг с его неясными позывами.
Никогда у меня еще не было подобного ученика! Право, назвать Мессинга пациентом трудно – если уж кто-то из нас двоих болен, то скорее Зигмунд, чем Вольф.
Дыхательную практику и упражнения на расслабление Мессинг освоил играючи, а занятия медитацией он и без меня проводил, только что по-любительски, наобум, наблюдая за собой и примеряясь к себе.
За два дня мы прошли весь курс, и Мессинг уже на другой день благодарил меня – ему удавалось гораздо лучше восстанавливаться после концертов и приводить организм к равновесию. Что еще?
В Аусзее все хорошо. Я с жадностью ожидаю от тебя известий.
Сердечный привет всей семье.
Твой Зигм».
