Магия найденных вещей - страница 10

Все это было так тяжело, так унизительно. Может быть, потому, что сейчас уже глубокая ночь и я ужасно устала, но во мне пробудилась жгучая злость на мистера Кибербезопасность, разведенного, без детей. За его бесцеремонное отношение ко мне. За ухмылку на его лице, когда он рассказывал, как сложно мужчинам общаться с женщинами в наше время.

На самом деле, я вдруг поняла, что злюсь на всех этих мужчин. Сорок три неудачных свидания, ради которых я наряжалась. Злюсь, что ради них я делала маникюр и педикюр, покупала помаду, возилась с прической, надевала красивое белье и на что-то надеялась. Злюсь из-за записей, которые делаю позже. Из-за статьи, которую думаю написать.

Злюсь за все те разы, когда я включала «У любви нет гордости» Бонни Рэйтт и подпевала ей во весь голос.

Единственное, что мне нравится в этих свиданиях, – рассказывать о них Джаду и наблюдать, как он смеется. А потом слушать его истории о красивых пустышках, с которыми он встречается.

Он мне улыбается и говорит:

– Знаешь, я не хотел бы жить в мире, в котором дружеская любовь не имеет никакого значения.

Меня пробирает легкая дрожь.

Это лучшее, что он сказал за сегодняшний вечер.

– Хорошо. Но у меня есть вопросы, – не унимаюсь я. – Если мы поженимся, ты будешь звонить моему начальнику, когда я заболею и не смогу прийти на работу? Всегда чувствую себя симулянткой, когда звоню сама.

– Конечно, я буду звонить. Мне нетрудно.

– И иногда будешь делать мне массаж ног?

– Договорились…

– Без жалоб и возражений, ага? И что насчет Мистера Свонки? Ему нравится спать у меня на кровати.

– Фронси, я уж точно не стану выпихивать из постели собаку.

– И… и… мы будем вместе готовить еду, ходить за продуктами, приглашать в гости друзей? И спать под одним одеялом, в одной постели? И ты будешь меня обнимать, пока я не усну?

Он улыбается. У него очень красивая улыбка.

– Да, все, что ты перечислила. И мы будем вместе заботиться о наших детях. И ездить в отпуск всей семьей. Все как положено. Совместная жизнь. Дети. Все хорошее, что есть в семье.

– А что с моей книгой?

– А что с твоей книгой?

– Ты не будешь сердиться, если я сяду работать над книгой, когда на меня найдет вдохновение? Даже посреди ночи? Даже если ты хочешь заняться чем-то другим?

Он рассматривает меня.

– Да пиши сколько хочешь. И когда хочешь.

– И никто никому не изменит?

– Никто никому.

– Никогда-никогда?

– Да что с тобой, Фронси? Я же сказал, что не буду тебе изменять.

– И еще кое-что. Как ты думаешь, мы полюбим друг друга?

Он проводит рукой по волосам.

– Фронси, ты, кажется, не понимаешь. Мы уже любим друг друга. Нам не надо влюбляться. Мы уже вышли на уровень настоящей и крепкой любви. Это и есть настоящая любовь: делать партнеру массаж ног и вместе ходить за продуктами. По-моему, это лучшее в любви.

Допиваю пиво и смотрю на Джада. Он вопросительно приподнимает бровь. Я киваю, и он надевает проволочное кольцо мне на палец.

– Погоди, – говорю я. – Это еще не официальная помолвка. Мне надо поговорить с Сарой и Тальей. Обсудить, посоветоваться…

Джад смеется.

– Да, я понимаю. Ни шагу без Сары и Тальи.

Сара и Талья – мои лучшие подруги; первые, с кем я подружилась в Нью-Йорке. Сразу после университета у нас был сплошной «Секс в большом городе». Я была Кэрри Брэдшоу[4], потому что носила такую же прическу и мечтала стать настоящим писателем. Мы активно знакомились с мужчинами, ходили на свидания, пили много вина и вовсю веселились. Мы все удачно устроились на работу, мы были просто роскошными и восхитительно молодыми, с большими коллекциями лучших средств для ухода за волосами и без мешков под глазами – и каждая встретила парня, за которого вышла замуж: Сара – за Рассела, Талья – за Денниса, я – за Стива. Только их браки держатся до сих пор, и теперь у них дети. На прошлой неделе у Сары и Рассела родилась дочка. Они назвали ее Уиллоби, в честь улицы в Бруклине, где когда-то жил Рассел.