Магнолии были свежи - страница 59

– Мама, мистер Смитон в десятой теплице.

– Отлично, это прямо?

– Это прямо и налево. Я тебя провожу.

Десятая теплица была как раз по дороге к стенду и к ее росткам, и Мадаленна постаралась отогнать мысли о вчерашнем разговоре и думать только о том, какую работу она проделала. Мама, к счастью, выглядела очень довольной и все оборачивалась и смотрела по сторонам, а когда увидела кропотливую работу своей дочери, приобняла и сказала: «Bene» (прим. автора – «Очень хорошо») – Мадаленна просияла в ответ, и ощущение счастья еще больше в ней укрепилось.

– Вот и твой стенд, милая, нетронутый рукой человека. – рассмеялась Аньеза, и Мадаленна невольно улыбнулась в ответ. – Тогда я пойду найду мистера Смитона, хорошо?

Мадаленна кивнула в ответ и быстро раскатила рулон бумаги. Она управится за полчаса, за двадцать минут, если не будет отвлекаться на разные мелочи. И Мадаленна почти уже затянула какую-то простую песню, когда старая мысль снова проскочила у нее в голове, и от осознания у Мадаленны все похолодело внутри. Она рассказала свои самые сокровенные мысли совершенно незнакомому человеку. Рулон с бумагой чуть не выпал из ее рук; она судорожно сглотнула. Все было верно; совершенно незнакомый ей человек знал ее мысли, причем, те, которые она не рассказывала даже Аньезе. Разумеется, мистер Гилберт был джентльменом, но чтобы сама Мадаленна смогла так неосмотрительно поступить. Внутри что-то жалобно заныло, и она почувствовала себя в ловушке.

Конечно, мистер Гилберт и сам рассказывал ей свои мысли, но кто мог доказать, что он не врал? Да даже если и не врал, то от этого становилось не легче. Мадаленна Стоунбрук, самая прагматичная, доверилась незнакомцу и наговорила такого… И самое удивительное было то, что в те моменты это не казалось ей чем-то предосудительным; нет, все было так логично, так понятно, будто бы и не было другого выхода, как говорить с мистером Гилбертом и слушать его ответ. Мадаленна тихо выругалась; это было ужасно, ужасно глупо так поступить, и Мадаленна могла поклясться, что не ожидала от себя такого поведения, но сделанного было не вернуть, и Мадаленна принялась думать о том, как все повернуть в другую сторону. Врать она ненавидела, но другого выхода просто не было. Она сама не понимала зачем, но ей необходимо было убедить его в том, что это были вовсе не ее мысли, а просто абстрактные размышления на тему искусства и жизненных принципов.

Мадаленна не привыкла раскрывать кому-то душу, она не умела говорить открыто и искренне, но мистер Гилберт не оставлял ей другого выхода, и от этого щеки Мадаленны покрылись краской. Она была сердита на себя за такую слабость, однако она отставила сантименты и задумалась над тем, как убедить этого человека в желаемом. Проснувшаяся совесть негромко закричала о достойном поведении, но Мадаленна махнула на нее рукой. Она была знакома с мистером Гилбертом всего ничего, а вскоре он вообще должен был уехать, и поэтому Мадаленна с новой силой засвистела песню и принялась раздумывать над планом; ее еще ждали китайские фонарики.

Праздник был в самом разгаре, даже солнце, казалось, радовалось вместе со всеми и мягко освещало своими лучами и клумбы, и нежные цветы. Мадаленна впервые за долгое время чувствовала себя и веселой, и счастливой – обычно эти два состояния никогда не пересекались, и она тоскливо размышляла о том, как сбежать с вечеринки. Но сегодня; сегодня все было по-другому. Людей было много, но никто не толкался, а плавно перемещались из стороны в сторону, и в воздухе раздавался заливистый смех вперемешку с вальсами и некоторыми песнями Билла Хейли. Розовая вата летала над деревьями, в воздухе пахло жженым сахаром, и все ходили обвешенные конфетти и лентами. Мадаленна сначала не хотела оставаться на сам праздник и планировала уехать как только появились первые гости. Но стоило ей залезть в машину, как Аньеза вместе с мистером Смитоном вытащили ее оттуда, пригладили платье и приказали хоть несколько часов не думать ни о проблемах, ни о делах, а просто отдохнуть. Мадаленна пыталась сопротивляться и пробовала возразить, что она устала от толпы, но мама не приняла никаких возражений, и мистер Смитон взял ее под руку и отправился вместе с ней на прогулку по красным и желтым дорожкам.