– В гареме запрещено громко петь после наступления темноты.
– Это доказывает то, насколько сильно ее любит император, – сказала я, не отрывая взгляда от вышивки.
Больше никто ничего не говорил. Тишину нарушал лишь треск угля в жаровне да завывания холодного северного ветра за окном. Вдруг издалека раздался смех. Это был надменный смех женщины, которая знает себе цену. Ветер разнес его по всем переулкам и дворам гарема…
Я впервые услышала звук, который издает повозка Фэнлуань, и он показался мне приятным. Не знаю, сколько наложниц привлечет к окнам звук повозки, пока та будет ехать до дворца императора, ведь она стала символом надежды, разочарования, женских слез и веселого смеха. Я была уверена, что очень многие в гареме стояли по вечерам у окон и надеялись, что эта повозка остановится у ворот именного их дворца и повезет их к императору. Я вспомнила, как в детстве мы с братом стояли под окнами западного флигеля и слушали, как наставник читает вслух стихотворение Ду Му [54] «О дворце Эпангун». Были в нем строки, которые уже тогда меня потрясли.
«Я вздрогнул от раскатов грома, но то оказалась дворцовая повозка. Шум раздавался издалека, и я не знал, где именно она проезжает. Многие наложницы долго вглядывались вдаль в надежде стать избранницей императора, но многие из них не видели его уже тридцать шесть лет!»
Тридцать шесть лет. Для некоторых женщин это целая жизнь! Девушкам из гарема, конечно же, не сравниться с прекрасными небожительницами, но они все равно красивы. Красивые женщины в гареме – привычное дело. Постоянно появляются новые лица. Наложницы стареют, но на смену им приходят молодые девушки с упругими телами, гладкими лбами, яркими губами, чарующими глазами и тонкими талиями… И все они привыкают делать одно и то же: «вглядываться вдаль в надежде стать избранницей императора». В гареме женщина, лишенная благосклонности императора, подобна безжизненной бумажной кукле: даже случайный порыв осеннего ветра может сбить ее с ног и уничтожить. Но и те, к кому император благосклонен, разве могут они расслабиться и жить в свое удовольствие? Боюсь, что у них беспокойств гораздо больше, чем у неугодных женщин. Как долго они смогут завлекать императора в постель? Они боятся потерять его расположение, боятся постареть, боятся, что появится новая красивая соперница. Если нет любви, то благосклонность императора не крепче шелковой бумаги. Боюсь, что именно любви больше всего не хватает в императорском гареме. Наложницы тянутся к императору ради статуса, богатства и покровительства. Были ли вообще такие, кто хотел от императора любви?..
От всех этих мыслей у меня заболела голова. Я опустила иголку с ниткой и посмотрела на Хуаньби.
– Мне не нравится запах угля. У меня от него голова разболелась. Замени его на алойное дерево.
Хуаньби ответила не сразу, будто бы чего-то боясь.
– Госпожа, нам все еще не принесли благовония на этот месяц, хотя должны были доставить их еще несколько дней назад. Давайте я пошлю кого-нибудь, чтобы выяснить, в чем дело?
Вообще-то я догадывалась, что в Министерстве двора решили ничего мне не присылать, так как я не пользовалась благосклонностью императора. Но вслух я сказала совсем другое:
– В последние дни шел сильный снег. Думаю, что люди из Министерства двора отложили все доставки на несколько дней. Можешь добавить любые благовония, которые найдутся во дворце.
