– Ты бы похудела, Лу́на, выглядишь как поросенок, вдохновлять ты можешь только свинопаса, – насмехалась над ней Мира.
– Тощая злая ведьма, – ответила ей Лу́на, и началась словесная перепалка.
Лу́на была в переходном возрасте и сейчас она действительно казалась нескладной, но, скорее всего, она пойдет фигурой в бабушку, которая даже в старости выглядела статно.
Зура все эти разговоры воспринимала как шутку. Как можно спланировать что-то подобное заранее? Разве можно влюбиться по плану? Вообще девочки были глупыми. Так считала Зура. Куда спокойнее была мужская часть семьи, хотя бы потому, что они бывали дома только вечерами и иногда на выходных. Руби никогда не вступал в женские разговоры и перепалки, а если его пытались втянуть, то он резко пресекал это. Пахе казался неприятным Зуре, он тоже был чем-то похож на маму, заносчив и горделив, но он редко бывал дома. Старший сын Акани следил за тем, как строят его собственный дом, куда он собирался переехать после женитьбы, которая планировалась через полгода. Махта был добрее и отзывчивее Пахе, хотя и острый на язык. Чаще всего Руби ругал именно Махту.
– Если в нашей семье будут неприятности, то ты будешь всему виной, – сказал как-то Руби Махте за ужином.
Махта очередной раз что-то натворил, но Зура не знала что.
Через пару недель Руби и Махта направились в Потту за товаром. Они взяли с собой Зуру. Дорога заняла в одну сторону всю ночь. В Потту Зура поговорила со знакомыми Руби. О родителях не было весточки. Да и надежда Зуры каждый день таяла. Они уходили из Потту поздно, Башня уже затухала, вокруг была сплошная пустыня. Где-то вдалеке пронесся поезд.
– Почему поезд не едет в Караре? – спросила Зура.
– Нельзя строить ветку в Караре. Это святое место, – ответил Руби.
– Святое? – удивилась Зура.
– Святое. Вибрации поезда уничтожат его.
Зуре показалось это странным. Как поезд может разрушить что-то святое? Она сидела в повозке на мешках и смотрела на темнеющую пустыню, в которой не было ни травинки. Ей вдруг стало безумно жаль своих родителей. Первый раз за все время она серьезно задумалась о том, что они могли умереть. Люди, которые возвращали зрение другим людям, могли умереть от жажды и голода в этой бескрайней пустыне.
Через несколько дней после того, как они вернулись из Потту, в дом Акани пришла охрана. Руби был взволнован. Он и Махта вели Зуру куда-то вместе с охраной. Они зашли в резные двери с изображением плюща на них. За ними было квадратное помещение с еще тремя дверями.
– Зура, – обратился к ней Руби, – ты только не бойся. Сейчас тебе покажут некоторые вещи, и ты скажешь, были ли такие вещи у твоих родителей.
Зура разволновалась и обернулась вокруг, посмотрев на все четыре двери, которые были в стенах. Кого-то нашли в пустыне, и Зуру привели опознать, не ее ли это родители. Для девочки все замедлилось. Ее сердце забилось чаще, когда одна из дверей скрипнула и из нее появился человек, несущий свернутую одежду и украшения на ней. Зура смотрела на сверток, но не узнавала ни одежду, ни кольца, ни цепочки.
– Нет, у них не было таких вещей, – сказала она, в ее глазах стояли слезы.
– Посмотри внимательно, – сказал ей человек, держащий вещи.
– Точно, это не их вещи. У папы с собой были медицинские инструменты, – вытерла она глаза рукавом, пока Руби что-то подписывал.
– Если будут еще тела, мы вам сообщим. Не на всех есть вещи и даже кожа. Да и мало ли в пустыне всякой падали.
