На кухне он приказал Кропонтову смотреть в окно.
– Ты не должен видеть. Через минуту все будет готово…
Кропонтов с надеждой глядел на полосатые качели.
– Прошу! – Совершаев, улыбаясь, развернул его к кухонному столу. Там стояли два стакана, доверху налитые едучим оранжадом. – Начинаем экзорцизм!
Удыч и Техорский караулили в дверях, не допуская дам.
– В одном стакане лимонад, в другом – тоже шипучка, но я добавил рюмку водки. Сейчас ты возьмешь один из них наугад и выпьешь.
Кропонтов задумался.
– Давай, – прохрипел Удыч, почесываясь о косяк. – Мы поможем, если что.
– Как вы поможете? – огрызнулся Кропонтов.
Он осторожно взял правый стакан и принюхался.
– Как будто лимонад, – произнес он с опаской.
– Конечно, лимонад, – Совершаев сделал серьезное лицо. – Пей, не дрожи.
– Ты будешь отвечать, если что, – предупредил Кропонтов.
– Я свидетелем пойду, – пообещал Техорский.
Кропонтов поморщился. За Техорским водились мутные дела, и его свидетельство не внушало доверия.
– Ну, я пью, – стакан опустел.
Удыч слегка напрягся, ему хотелось обонять беду.
– Я время засек, – предупредил он.
– А чего его засекать, – улыбнулся Совершаев. – Можно еще покурить. А то и к столу сходить.
В гостиной допели «катюшу».
– Вы тама где? – донеслось оттудова, вавакая ради народности добавочным слогом.
– Мы тама здесь, не грустите, – откликнулся Удыч.
Кропонтов присел на табурет. Он прислушивался к себе и не слышал ничего тревожного.
– Мне давали три минуты на рвоту, – пробормотал он, растирая себе грудь. – Если что-то нечаянно попадет. Через три минуты – хана.
Совершаев высунул ленточный язык:
– Ме! Уже пять прошло! Ты выпил водку. Ты мне должен пузырь.
– Да? Точно? Там была водка?
– Была, – подтвердил Техорский.
– Уфф! Как все просто! Это невозможно! – удивился Кропонтов. – Спасибо тебе, старина, – Кропонтов прижал руки к сердцу. – Гора с плеч.
– Запей, – причмокнул Совершаев, кивая на второй стакан.
– Да, – согласился тот, послушный, как добрая лошадь возле желоба с питьем, – я переволновался, во рту сушит.
Он выхлебал фанту, и Совершаев раскатисто рявкнул:
– Шутттка! В первом ничего не было! А вот сейчас – лети к горшку!
Кропонтов пригнулся и бросился в коридор, ударился в Удыча, ворвался в уборную; запираться не стал и повалился на колени, засовывая в рот пальцы.
– Э-э! Бе-е! – Кропонтов подался назад. Его голова, закачавшаяся в метре от пола, откинулась в коридор и надрывно пожаловалась: – Не рвется! Никак! Что же делать-то? О-о-о!
– Что у вас там? – закричали из обеденной комнаты.
– Ерунда, балуемся! – крикнул Техорский. – Сейчас придем!
– Вызовите ноль-три, – Кропонтов стоял на четвереньках и глубоко дышал. – Мне плохо. Сейчас я умру.
– Не умрешь, – Совершаев легонько наподдал ему в зад. – Жив человек, что и требовалось доказать.
– Что такое? Что такое? – причитал Кропонтов. Его лицо побагровело, глаза выкатились. Он окончательно запутался.
– Ничего. Водка была в первом стакане. И ты живой. А во втором ее не было. Я пошутил.
Кропонтов смотрел недоверчиво и чуть не плакал:
– Врешь!
– Вот те крест, – Совершаев перекрестился на латинский манер. – Иди, проверяй. Выпей еще чего-нибудь. Как человек. Просто иди и пей на здоровье.
В дверях он придержал Удыча и шепнул:
– Там везде было чисто.
– То есть? – Уши Удыча дрогнули, как лиловые мозолистые бабочки.
– Без водки. Один лимонад, в обоих стаканах.
– Да? А ему не поплохеет? – Удыч быстро заглянул в столовую, где Кропонтов, счастливый и радостный, поднимал рюмку.
