– Но это… – начал Гуго и запнулся.
Слюна во рту вдруг превратилась в песок.
– Но это?.. – ехидно переспросил Фогт, после чего от души рассмеялся, поправил козырек фуражки и слегка ослабил воротник.
Даже мощный аромат его одеколона не мог перебить вонь горелого мяса.
– В Берлине об этом месте ходят всякие слухи… – пробормотал Гуго.
– Например?
– Говорят, крематории Аушвица работают день и ночь, и в итоге мертвецов тут больше, чем работников. – Он смущенно пожал плечами.
Губы Фогта растянулись в волчьем оскале, и у него вновь вырвался смешок.
– Это не трубы крематориев. Всего лишь дымоходы лагерных кухонь, – издевательски произнес он.
Гуго сдавленно хихикнул. Артур Небе, откликаясь на просьбу коменданта Аушвица прислать лучшего следователя, дружески посоветовал Гуго сосредоточиться на работе и не задавать лишних вопросов. «Не вмешивайтесь в то, что вас не касается, – предупредил он. – Просто не суйте нос, куда не надо». Если Гуго что и удавалось в жизни, так это поступать наперекор Артуру Небе.
– Зачем их держат на морозе в такой час? – рискнул спросить он, когда машина свернула в проулок и заключенные остались позади.
– Обычная вечерняя поверка. – Фогт мельком глянул на часы.
«Лоханка» затормозила.
– Хотя вы правы, сегодня они что-то подзадержались. Возможно, имела место попытка к бегству или у дежурных просто веселое настроение.
Шофер заглушил мотор. Офицер вышел первым. Свет фар очертил широкоплечую фигуру в форменном кожаном пальто. Черная статуя на фоне ночного неба и белого снега.
– Предвосхищая ваше любопытство, – произнес Фогт. – Крематорий – во-он там, за тем бараком. – Он неопределенно махнул рукой куда-то вперед. – Кстати, он у нас довольно примитивный. По назначению больше не используется, здание переоборудовали в склад. Вот в Биркенау – другое дело: там мы улучшили вентиляцию, и теперь трупы горят быстрее и качественнее. Даже грузовой лифт имеется. Короче, зондеркомандам не на что пожаловаться.
– Зондеркомандам? – Гуго кое-как выкарабкался из автомобиля, тяжело опираясь на трость, чтобы не поскользнуться.
– Особое подразделение заключенных, работающих с трупами. Да вы их видели на станции. Такие, в полосатых робах с желтым треугольником.
Гуго посмотрел туда, где виднелось странное сияние, напоминавшее полярное, и поднимался столб желтоватого вонючего дыма, замеченный им еще на станции. Похоже, Фогта его расспросы не беспокоили, и он решился продолжить.
– Это дымят крематории?
Фогт задержался на крыльце десятого блока, облизал потрескавшиеся на холоде губы.
– Иногда у нас образуется затор из нескольких партий, – признал он. – Крематории современные, производительные, но и их не хватает. Приходится устраивать костры из дров, облитых битумом и отработанным маслом, рубить деревья в Кобюре. Интересующий вас дым как раз от такого костра. Его легко отличить по цвету.
Гуго оторопело уставился на Фогта. Выходит, в лагере мрет столько людей, что трупы сжигают на кострах, и офицер этого даже не отрицает. Фогт едва заметно усмехнулся, и Гуго засомневался, шутит тот или говорит серьезно. Одно было очевидно. Небе прав, всякое неосторожное слово будет истолковано превратно и может повредить карьере. В обязанности Гуго не входит оценка организации работы в трудовом лагере, равно как и методов обращения с заключенными. Пора менять тему разговора.
– Расскажите мне о докторе Брауне, – сухо попросил он.
