– У гражданки сын вчера пропал.
***
Ползин попытался сочувственно похлопать мать мальчика по руке, но сотрясающаяся от рыданий женщина её отдёрнула.
– Хотите чаю или кофе? – побарабанив пальцами по столу, предложил Евгений.
Женщина одарила его испепеляющим взглядом. Посчитав это за отрицательный ответ, старший лейтенант придвинул к себе ручку и лист бумаги.
– Вы приметы ребёнка уже описывали?
– Да описывала я уже приметы! И по телефону, и этому вашему… – взорвалась мать мальчика. – Вы сына моего искать будете?
– Давайте всё-таки ещё раз приметы опишем и фотографию ребёнка отсканируем. Я её в соседние отделения отправлю… – как можно мягче проговорил Ползин, опуская глаза на чистый лист.
Все ненавидят их за эти вопросы и многочисленные уточнения. За то, что они спрашивают одно и то же по десять раз. Но скольким людям пришлось расстаться с жизнью из-за того, что сотруднику было лень уточнить?
– Ломилин Роман Николаевич, девяносто восьмой год рождения, – выплёвывала женщина, роясь в сумке, – рост сто пятьдесят, тёмные волосы, школьные брюки чёрные, сапоги чёрные.
Она достала фотографию и почти кинула её в лицо Ползину.
– Были у него с собой… – начал было Ползин, но запнулся на полуслове, уставившись на фотографию. Со снимка на него смотрел школьник-хулиган из отцовского двора.
***
– В восемь тридцать Рома приходит с тенниса, – говорила женщина монотонным голосом. – Обычно они с мужем встречаются на мостике возле дома – он как раз с работы идёт в это время. Они ужинают. Около десяти я с работы возвращаюсь. Проверяю уроки…
– А вчера? – перебил монолог потерпевшей Шаров.
Евгений доложил Шарову о том, что видел пропавшего накануне. И тут же пожалел о содеянном. Начальник, одарив Ползина монологом о недостаточной наблюдательности, пожелал провести допрос сам. Теперь старший лейтенант сидел в стороне и раздумывал о том, что мешало ему подойти к Шарову уже после допроса.
– А вчера я… задержалась на работе, – чуть замешкавшись, сказала женщина. Правда, уже через мгновение она продолжила давать показания тем же ровным тоном. – Я костюмером работаю, нам большую партию арендованных костюмов вернули. Нужно было записать.
Ползин дотянулся до лежащей на столе зажигалки и задумчиво поскрёб ногтем гравюру коня. Нужно бы почистить. Поймав взгляд Шарова, он поспешно спрятал зажигалку в карман.
– …И дома муж сказал мне, что Рома после тенниса не вернулся.
– А почему муж сразу вам не позвонил? – игнорируя исказившееся лицо Шарова, спросил Ползин.
– Он… звонил, – снова стушевалась женщина. – Но я трубку не брала, занята была.
– По дороге домой телефон не проверяли? – Ползин чуть подался вперёд.
– Меня знакомый подвозил, мы разговаривали, – женщина повернулась к Евгению. – Какое это имеет отношение к пропаже моего сына?
– У меня тот же вопрос, старший лейтенант Ползин. – с нажимом проговорил Шаров. – Выдвигайтесь-ка в школу пропавшего на оперативную работу. А я тут сам разберусь.
Евгений поднялся со стула и потянулся к папке с документами.
– Фоторобот, который другой мальчик составил, брать с собой?
– Какой мальчик? Ещё кто-то пропал? – завертела головой женщина.
Лицо Шарова налилось краской.
– С каких это пор, Ползин, у нас приказы начальства на общее обсуждение выносятся? Что сказано, то и выполняй. Без лишних вопросов.
Ползин поспешил влезть в куртку и, прикрывшись дверцей шкафа, всё-таки подцепил с Соколовского стола фоторобот. Засунул в папку. Затем, стараясь не ускорять шаг, пошёл прочь от Шарова, плачущей матери Ромы Ломилина и душного кабинета.
