Малиса и проделки времени - страница 8

– Может быть, – кивнула Малиса.

Но тут что-то вдалеке привлекло её внимание – маленькое бурое облачко, которое как будто направлялось прямо в их сторону.

Малиса прищурилась и приставила ладонь козырьком ко лбу. В Подмирье был самый разгар дня – иначе говоря, время, когда светлячки, обильно облепившие пронизанный корнями растений земляной свод, образующий подземное небо мира мёртвых, мерцали ярче всего. Облачко всё приближалось.

– А это что такое? – спросила она, указывая на него пальцем.

– А? – рассеянно откликнулся дядюшка Язва, которого как раз отвлёк птенец стервятника, пытающийся вытянуть шнурки из его туфель.

И тут до Малисы дошло, что облачко, которое к тому времени оказалось над самой её головой и вихрем кружило вокруг её макушки, совсем не облачко, а плотная стайка бурых ночных мотыльков. Но это были не обычные мотыльки. Их хрупкие тельца словно состояли из нежнейших чешуек, а паутинно-тонкие крылышки с ниточками прожилок, напоминающие скелетики истлевших листьев, просвечивали насквозь. Дядюшка Язва наконец отвлёкся от перетягивания шнурков с голошеим птенцом и ахнул:

– Мамочки мои!..

Малиса закрыла глаза, вслушиваясь в почти беззвучный шелест. Принадлежа к числу междумирцев, она владела врождённой магией, и её главным даром была способность общаться с разными ночными существами – летучими мышами, лисицами и прочими. Особенно же хорошо у неё получалось разговаривать с ночными мотыльками, и Малиса охотно обменивалась с ними всевозможными сведениями.

А еще её очень радовали успехи Сета, которого она взялась учить разговаривать с мотыльками. Даже Дедуля не уставал этому удивляться, потому что обычно Вершки не способны обучаться подмирской магии. Но Сет был столь же необычным Вершком, сколь и сама Малиса – незаурядной междумиркой. И Малиса полагала, что именно поэтому их с Сетом связала такая крепкая дружба.

Когда мотыльки нашептали в уши Малисе своё послание, кровь застыла у неё в жилах. Крохотные вестники взмыли к освещённому светлячками небу и исчезли из виду, а Малиса, борясь с волнением, повернулась к своему дяде.

– Это послание от Сета, – сказала она. – Теперь ясно, почему здесь, в Подмирье, так спокойно. Подлеца здесь нет. Он там, в Верхнем Мире, и уже успел превратить Конкурс садоводов в квартале Блаженства в сущий ад!

Малиса и дядюшка Язва выступили из ствола старого дуба – и тут же оказались посреди того, что иначе как хаосом и не назовёшь.

Сет уже ждал их.

– Когда ты сказала быть начеку, ты имела в виду, чтобы я примечал вещи вроде этих? – уточнил он, широким взмахом охватив дурдом, творящийся по всему кварталу Блаженства.

– Ага, – рассеянно обронила Малиса, пытаясь понять, что же случилось с обычно таким степенным и приличным кварталом. – Да, вещи именно такого рода.

Малиса ещё никогда не видела, чтобы её соседи были охвачены такой лихорадкой – даже в тот раз, когда Ма подсыпала пукательного порошка в бургеры на ежегодном летнем пикнике для жителей квартала, или когда Па подменил все шоколадные яйца на Пасхальных играх настоящими яйцами, притом тухлыми.

Люди носились туда-сюда без всякой явной цели, вопя и проклиная невидимых злодеев. Посреди улицы, необъяснимым образом перевёрнутые колёсами вверх (колёса сами собой медленно вращались), лежали «Бентли», «Ягуар» и «Роллс-Ройс», а их владельцы оглушительно орали друг на друга. Миссис Франт стояла, схватившись одной рукой за своё жемчужное ожерелье; другая её рука была в дыре, пробитой в писанном маслом портрете в резной раме. Рама легкомысленно покачивалась. К ней, пошатываясь на высоченных шпильках и тыча в ошеломлённую соседку наманикюренным пальцем, семенила мадемуазель Вульгар, чьё лицо было изображено на портрете. Её кожаные штаны – явно не по размеру – тоненько поскрипывали при каждом шаге.