Сегодня, когда я после пар приехала запустить маму.
Молчу и тереблю белый мех, и пульс стучит в висках.
Он понял, понял. Или подозревает. Сидит, откинувшись в кресле, одной рукой держит руль.
- Мы на передаче "Вопрос-ответ" или что? - отворачиваюсь к окну, кусаю губы. Мне и так начать сложно, а тут еще и он, в следователя играет.
- Так мы просто общаемся, - в его голосе снова улыбка, на лобовое стекло липнут снежинки. Вжикают дворники, разбрасывая их в стороны. - Я пару дней, как прилетел. Интересно, что дома творится.
- Не знаю, что у тебя дома творится.
- Я понял, - он останавливается на очередном светофоре.
И я опомниться не успеваю, как он за воротник куртки притягивает меня к себе. Пугливо оборачиваюсь, его губы замирают в сантиметре от моих.
- Я зря тогда уехал, - шепотом говорит он, крепче сжимает мою куртку. - Надо было остаться, хоть ты и кричала, чтобы убирался подальше, на край света, - повторяет он мои слова, в точности, словно все это не пару лет назад случилось, а вчера. - Но сейчас ведь ничего не мешает. Заново начать.
Сама не заметила, как положила ладонь поверх его, широкой и теплой. Не заметила, как злость на него испарилась, оказалось, что мне так мало нужно - всего лишь немного ласки, и он рядом, его уверенный голос, и желание начать заново.
Не дышу, смотрю на его пухлые приоткрытые губы и жду либо еще слов, либо действий - после поцелуя гораздо приятнее признаться про дочку.
Будет очень приятно.
Эта мысль зудит в мозгу.
- У тебя телефон звонит, - он усмехается, и я спохватываюсь - это жужжание не в голове, оно из кармана.
Егор отодвигается, машина трогается.
Вылавливаю сотовый, это дожна быть Рита, с возмущениями, почему я ее в бильярде бросила, но на экране высвечивается папин номер.
- Секунду, - прощу смущенно, и краснею, когда Егор берет мою руку и сжимает в своей.
Принимаю вызов.
- Варя. Ты почему про мать ничего не сказала? - набрасывается на меня папа.
- А что там? - прижимаю телефон щекой и понижаю голос. - Мне уехать надо было, я ее запустила...
- Она с вещами приехала, Варя, - в раздражении напоминает папа, и я слышу на фоне ее голос - капризный и недовольный, - а у нас тут не гостиница.
- А как бы я ее прогнала? - резонно спрашиваю и пытаюсь сосредочиться, но не получается, рядом, в каких-то сантиметрах, сидит Егор, наши пальцв переплетены, а папа только что в важный вечер в моей жизни вклинился своим звонком. - У меня тут это...я перезвоню, - брякаю и сбрасываю вызов.
Смотрю на Егора.
Он сворачивает во дворы и петляет между многоэтажками.
- Пока меня не было друг с невестой в моей квартире жили, - рассказывает и паркуется в одном ряду с заснеженными машинами. - Сегодня с ним созванивались. Я его не выгонял, честно, - со смехом говорит он, глушит мотор. - У них горящие путевки на море. Уже пару дней, как улетели, - Егор разглядывает дом сквозь стекло и кивает на окна, - поднимемся? Угощу чаем с конфетами.
- Чай с липой и ароматом винограда, - говорит Егор и ставит на стол заварочный чайник. - С молоком?
Киваю и оглядываюсь в комнате.
Я в этой квартире была несколько раз. Первый - когда ее затопила. Потом - летними ночами после выпускного. И сейчас вот.
Кухонная зона небольшая, и такая чисто мужская, хайтек. Черно-белые тона и удобные красные стулья. Поперек комнаты стойка, и за ней основная комната с огромным угловым диваном черного цвета, по которому раскиданы красные подушки.
