Потом они долго протискивались сквозь тесную кишку извилистого хода. Несколько раз Малыш пребольно ударялся лбом о какие-то выступы и невольно думал, что это Локайох так ему мстит.
Стены пещеры чуть раздались. Монах отдернул занавесь и посторонился, пропуская мимо себя отдувающегося Малыша с бесчувственным Буйволом на спине.
В келье было довольно уютно. С потолка свисал на цепи медный светильник с тремя фитилями. На деревянном полу стояла кадка, полная земли, в которой чах какой-то бледный куст. Жался в угол трехногий стол, похожий на огромное приплюснутое насекомое. На широких нарах с грудой тюфяков, набитых соломой, могли разместиться человек пять, не меньше. Воздух здесь был не такой затхлый как в главной пещере, из небольшой щели в стене тянуло сквозняком.
Малыш, не дожидаясь разрешения хозяина, положил Буйвола на постель. Перевел дух, утер пот, присел рядом с другом. Монах стоял у входа и не двигался.
– Ну, что дальше? – спросил Малыш, раздраженный тем, что никто не торопится оказывать напарнику помощь.
– Как тебя зовут? – поинтересовался монах.
– Это так важно сейчас? А тебя как?
– Суайох. Это имя дали мне братья.
– Ну, а я Малыш. Это имя дала мне мать.
– А это Буйвол?
– Да, – Малыш удивился, насторожился. – Откуда ты знаешь?
– Вы должны были появиться.
– Так ты специально ждал нас там у реки?
– Зачем ждать неотвратимое? Я просто ставил сети.
– Что-то я тебя не понимаю, – пробормотал Малыш. Буйвол вдруг застонал громко, перевернулся на бок, с трудом приподнялся на руках. Застыл в неловкой вывернутой позе. Он тяжело и прерывисто дышал. Все тело мелко тряслось. Дрожали опухшие веки.
– Помоги ему, – потребовал Малыш и отодвинулся.
Монах шагнул к воину. Заглянул в бледное осунувшееся лицо, коснулся задубевшей повязки на ране. Сказал:
– Нужна горячая вода и нож. Я сейчас вернусь, – и скрылся за занавеской.
– Вот дела! – буркнул Малыш, глядя на друга. – Они нас ждали. Ты представляешь? Хотелось бы знать, зачем… – Он уложил безответного дрожащего Буйвола и перешел на другую сторону кровати. Сел на пол, повернувшись лицом ко входу. Рядом положил колчан, взял лук в руки. Едва ли на них нападут, это легче было сделать раньше, на открытом месте. Но все же…
Буйвол вроде бы успокоился. Только скрежетал зубами, словно камни жевал.
– Потерпи, – сказал ему Малыш. – Неужели ты собираешься хотя бы в этом меня опередить? Даже не думай! Я во всём буду первым, всегда, вот так-то!
Монах вернулся на удивление быстро. Он нес в руках глубокий медный таз, прихватив его через полотенце. Увидев сидящего на полу за кроватью Малыша, он покачал головой и сказал с легким укором:
– Здесь вам нечего бояться.
Малыш хмыкнул, отложил лук. Возразил:
– Ты не прав. Всегда есть чего бояться.
Суайох поставил таз на шаткий столик, заметил:
– Твои опасения ничего не изменят. Ты не сможешь защититься от неизбежного.
– Раньше мне как-то не доводилось близко общаться со слугами богов. – Малыш усмехнулся. – Значит, это и есть монашеское смирение? Должен сказать, оно мне не по душе.
– И от этого тоже ничего не зависит, – монах со дна таза достал нож с узким лезвием, стряхнул с него воду. Сорвавшиеся капли разбились о пол, растеклись черными кляксами.
Сев рядом с Буйволом, монах внимательно осмотрел забинтованную руку. Покачал головой.
– Вы должны были сразу снять повязку, как остановилась кровь.
– Но это же ничего бы не изменило, – едко заметил Малыш.
