— Ну вы даете. Сто лет не видел вас и такие новости, — Самойлов озадаченно чешет затылок.
— Просто мы не афишировали.
— А как же настоящий отец ребенка? — вдруг вмешивается Беркутов. — С него ты не пыталась стрясти алименты? Если что, могу помочь.
Застываю с открытым ртом, не донеся до него бокал с вином.
Буквально на пару секунд встречаемся взглядами, и меня пробивает дрожь.
— Лера принципиально не признается, кто отец Матвея, — объясняет мужу Ира, а я уже не знаю, куда глаза спрятать. — И слишком гордая, чтобы просить его помощи. Предпочитает все сама делать.
Спасибо, сестра, теперь и твой муж будет обо мне нелестного мнения, хотя куда уж хуже, он и так.
С другой стороны, какое мне до него дело? Не впервой меня считают дрянью последней. Одни только Ульяновы чего стоили — родители бывшего мужа. Облили меня помоями. Вовка ведь им всей правды не сказал, полностью свалил ответственность на меня, а сам остался в шоколаде. Мне пригрозил, что если вякну что-нибудь, то сразу же все узнают, кто отец Матвея. Я и заткнулась.
И никакого желания объясняться сейчас тоже нет.
— Давайте сменим тему...
5. Глава 4
В клинику ехать страшно...
Понимаю, что у Беркутова там все схвачено, все оплачено, и мое мнение не интересует даже психологов, но все равно сердечко трепыхается.
Я полночи читала различные сайты по вопросу суррогатного материнства, и имею теперь минимальное представление о том, что нам предстоит. Но присутствие рядом этого человека не добавляет мне уверенности.
Зато Ира радует. Утром позавтракала, тени под глазами стали поменьше. Подозреваю, выспалась, наконец. И вообще, выглядит самой позитивной из нас троих.
Врач, который будет нас вести, оказывается, им обоим хорошо знаком. А с Вадимом он даже на «ты». Не знаю, радоваться ли данному обстоятельству или напрягаться. Это может стать как плюсом, так и жирным минусом для меня, если что-то пойдет не по плану.
В первый день мы просто сдаем все анализы и проходим осмотр.
Затем нас направляют еще к нескольким непрофильным специалистам, а так же к психологу и самое главное к юристу.
С психологом я заранее решила не заморачиваться. А смысл говорить правду? Все равно уже ничего не изменить. Да и чем он поможет?
В который раз выслушиваю лекцию о том, что я знала раньше: генетическими родители малыша будут Ира и Вадим, я ему никто. То есть тётя конечно, но не мама, как бы не пыталось подсознание и собственное тело убедить меня в обратном.
Поскольку Ира с мужем настояли, что в любом случае заплатят мне приличную сумму, то договор мы заключили о возмездной форме суррогатного материнства. И психолог давит на то, что я должна воспринимать свою беременность, как работу.
Небольшую пользу от беседы я все-таки почувствовала, но, боюсь, ненадолго. Мне по-прежнему сложно принять сам факт, что во мне будет расти чужой ребенок.
Чужой...
Чужой?
Как известно, чужих детей не бывает. Если даже приемные становятся самыми что ни на есть родными, то уж тот, который девять месяцев рос во мне, тем более...
С юристом дела обстоят проще. Сухой текст договора. Подписи. Никаких эмоций.
Только Ира после подписания подходит ко мне и обнимает.
— Спасибо, — хлюпает носом и плачет.
Чтобы самой не расклеиться, натягиваю улыбку.
— Пока не за что, сестренка.
И опять ощущаю раздвоение. С одной стороны, надежда, что процедура будет неудачной — ведь шансы, что все пройдет гладко, очень малы. С другой — безумный страх, что ничего не получится, страх за сестру.
