– А когда твой ребенок будет подниматься на крыло, ты так же рассуждать будешь?! Ты-то не драконица, подстраховать малыша в воздухе не сможешь.
– Его отец...
– Его отец в этом время будет в главном храме, вместе с другими отцами, – усмехнулась я, – так что ты будешь делать, а, Кики? Плакать? Или, как раньше, похоронила, повыла, забыла и родила следующ...
Хлоп!
Мою щеку обожгла пощечина.
– Не говори о том, чего не знаешь, – отрезала подлетевшая ко мне матушка, – то мог быть просто плохой сон!
– Нет, – я стянула перчатку, – когда она отреклась от ребенка, малышка потянулась ко мне. И я от нее не отказалась.
Матушка уставилась на чешуйки, а после даже подняла руку и коснулась их.
– И что дальше? – Кики фыркнула. – Как ты поможешь? Крылья отрастишь?
– Нет, – я пожала плечами и погладила все еще теплые чешуйки, будто пытаясь стереть прикосновение леди Дьерран, – я просто делюсь с ней магий. Дракошка сама справится.
– Что ж, – матушка взяла себя в руки, – что ж, от тебя тоже есть польза. Кики, когда тебя спросят, скажешь, что это твоя сестра отказалась от ребенка, а ты приняла связь. Путь к супругу будет долгим, драконочка либо выберется – и связь истает, либо умрет – и связь опять же истает.
От деловитости леди Дьерран меня начало мутить.
– Я поняла, матушка, – пропела Кики.
А я поспешила закрыться.
На прикроватной тумбочке лежал вчерашний подарок. А на нем артефактное перо. И мне вдруг до боли захотелось сделать первую запись, хоть я и собиралась сохранить этот "передарок" целым.
Бороться с желаниями я не стала, и через несколько минут на дорогой кремовой бумаге красовалась запись с завитушками:
"Я презираю свою семью".
Полюбовавшись на запись, я закрыла книжку и убрала ее вместе с пером в коробку.
И пусть я не хотела выходить, но неизвестно, сколько еще дракошке понадобится сил. А значит, голодать нельзя. Тяжело вздыхая, я поплелась на кухню.
– Госпожа, госпожа!
Повернувшись, я увидела Вирру, служанку Кики.
– Что ты хотела?
– Лорд и леди Дьерран и молодая леди Дьерран желают видеть вас за завтраком.
Криво улыбнувшись, я коротко ответила:
– А я не желаю. Однажды мне указали место, и оно мне понравилось.
– Я так и знала, что ты будешь плеваться ядом. – В конце коридора стояла старшая леди Дьерран. – Ты понимаешь, что больше не увидишь сестру?
– Ты понимаешь, что скоро ты больше не увидишь ни одну из своих дочерей? – вопросом на вопрос ответила я.
– Что за глупости? Ты остаешься здесь, с нами, – удивилась она.
Я на это только головой покачала.
– Ты думаешь, чета Шордаг будет частым гостем в твоем доме? Или, быть может, ты думаешь, что Кики привезет тебе внуков? Нет, не привезет, и ты должна это понимать: дети Предназначенной всегда драконы, от людей они не берут ничего. А драконят до малого совершеннолетия никто никуда не отпустит. Так через семнадцать лет ты увидишь чужих, практически взрослых драконов, что заедут к тебе по пути в Академию.
Она промолчала, и я спокойно добавила:
– И моих детей ты тоже не увидишь, даю слово.
– Откуда столько злости, Фике?
А в голосе искреннее недоумение. Настолько искреннее, что я на мгновение допустила мысль, что, быть может, во всем моя вина. Но… Но чешуя на руке, равнодушие матери к кошмарному поступку дочери и деловитое: «…либо выберется – и связь истает, либо умрет – и связь опять же истает...» Нет, моей вины нет. Это люди такие.
– Ты запретила мне получать образование, помнишь? – с усмешкой спросила я, понимая, что доказать ничего не смогу.
