Проблему неожиданно разрешила Дуся, которая не могла без слез смотреть ни на подругу, ни на исчесанного до крови племянника, ни на затюканного брата. Решение это звалось Степанида Ильинична, или проще – баба Степа. Это была милая и тихая пенсионерка, Дусина соседка, одинокая и молчаливая. Она робко, по-деревенски, сняла возле двери свои мягкие тапочки словно бы детского размера, да так и осталась стоять, не смея переступить через них. Дуся же с видом победителя энергично взяла бабу Степу за плечи и, подталкивая старушку перед собой, ввела ее прямо в эпицентр проблем семейства Губа. И жизнь внезапно наладилась. Кроткая и тихая баба Степа оказалась незаменимой няней. Она была покладистой, немногословной, но удивительно деятельной. За день с Гошей она успевала накормить мальчика, постирать и выгладить его одежду, а зачастую и белье его родителей, наварить кастрюлю густого борща и накрутить голубцов, до скрипа помыть полы, протереть все зеркала в доме, да еще и начать вязать Гошеньке шерстяные носочки. Сын, который всегда с опаской относился к незнакомцам, принял бабу Степу сразу и навсегда, при этом той совсем не потребовалось завоевывать его расположение сюсюканьем или заигрываниями. Она разговаривала мягким, тихим голосом с явным северным оканьем, которое привезла с собой из вологодской губернии. Даже ворчала баба Степа как-то не злобно, а словно уговаривая. Но все это стало известно позднее, а в первый вечер перед Надеждой и Петром предстала сухонькая бабулька в простом ситцевом платье в мелкий сиреневый цветочек с длинными рукавами и белом платочке, повязанном по-деревенски, под подбородком.
– Вот, Надя, знакомься, – это Степанида Ильинична, моя соседка. Она может сидеть с Гошенькой, – представила бабушку Евдокия. Под тяжелым взглядом подруги Дуся и сама оробела, но все же держалась. Смущенная старушка под недружелюбным взглядом хозяйки дома теребила в руках опрятный носовой платочек. Первым нашелся Петр, торопливо пододвинул на середину комнаты стул, на краешек которого Степанида Ильинична благодарно примостилась. Гоша охотно разглядывал незнакомую бабушку и, похоже, совсем ее не боялся. Неловкую паузу прервала Надежда, резко поднявшись с дивана.
– Евдокия, можно тебя на минутку? – бросила она уже на ходу, выходя из комнаты. Дуся послушно метнулась за ней. Петр, не зная, как развлечь гостью, с преувеличенным усердием занялся сыном, который, наоборот, заинтересовался новенькой старушкой.
– Это что за староверка, Дуся? Ты кого притащила? – шипела на кухне Надя в лицо подруге. Она покраснела, из-под косынки выбилась седеющая прядь немытых волос.
– Да что ты, Наденька, что ты говоришь-то, какая староверка? Степанида всю жизнь в детском отделении медсестрой работала, а потом, уже на пенсии, там же санитаркой подрабатывала, – затараторила Евдокия. – Да ее заведующая больницей лично уговаривала не бросать их, она прямо домой к ней приходила, упрашивала, я свидетелем тому разговору была. Да у бабы Степы грамоты! А ты – староверка… Да у нее знаешь, как дома цветы цветут? А балкон ты ее видела? А чистота какая! Да я ее вчера целый вечер уговаривала, все рассказывала, как вам с Гошенькой с яслями не везет, она ведь не сразу согласилась. А ты…
Надежда слегка остыла, во взгляде ее гнев начал сменяться раздумьем, а Евдокия продолжала жарким шепотом.
– Муж ее, Григорий Андреевич, три года назад помер, сколько лет она за ним лежачим ходила! Золотая женщина, золотая. Добрая, уважительная, честная. Никогда слова плохого от нее не слышала. Соседские ребята табунами за ней бегают, она им так сказки рассказывает, что они про все забывают. А ты – староверка…
