– Да, конечно. Так и сделаю. Большое спасибо.
– Я проведу вас, – говорит Элина и указывает мне глазами на Витана. Мол, пора бы уже с ним что-то решать.
Мой затылок горит огнем, чувствую на себе испепеляющий взгляд темных и безжалостных глаз. Но, когда разворачиваюсь к наглому подлецу, возомнившему о себе не бог весть что, он смотрит на меня в подозрительно-молчаливом спокойствии. Подперев правой рукой квадратный подбородок, он продолжает анализировать меня, совершая записи исключительно в своей голове. Широкий кожаный ремешок серебристых часов идеально облегает запястье правой руки, и к беспокойству о дочери снова примешивается это угнетающее всю меня чувство скорейших перемен.
– Уходи, – говорю тихо, но не менее угрожающе. – Немедленно.
– Понимаю, – говорит он низким голосом, не убирая руки от лица, – тема серьезная, а время неподходящее.
– Подходящего никогда не будет.
Витан вскидывает широкие брови, будто я говорю полную чепуху, и неспешно поднимается на ноги. Поджав губы, он обводит сканирующим взглядом большую, но уютную кухню, потом гостиную в песочных тонах, светлые деревянные стулья за обеденным столом… Кажется, будто он представляет, как проходит каждый наш день в этом доме. Как мы завтракаем, смеемся, смотрим кино и мультфильмы, как печем пироги и наряжаем ёлку к новогодним праздникам. По правде говоря, ещё чуть-чуть и меня стошнит от ужаса.
– Я заеду через пару дней. Надеюсь, к тому времени твоя дочь поправится, потому что я очень хочу познакомиться с ней. А нам с тобой нужно поговорить.
– Ты не приедешь сюда больше, – отвечаю, не боясь смотреть ему в глаза. – И знакомиться с моей дочерью не будешь. Ты чужак. И я имею полное право написать заявление в полицию, поскольку считаю, что неизвестный мне человек представляет опасность для нас с дочерью. Я не знаю, что ему нужно от нас. Я вижу его впервые. И нас с ним совершенно точно ничего не связывает.
– С тобой нет. А с Мари – да. Мы родственники. Так что, не такой уж я и чужак. А ещё у нее есть бабушка и дедушка, которые прилетят сюда первым же рейсом, как только узнают о её существовании. Как и другие родственники, а их очень много. Не думаю, что ты будешь счастлива, когда все они заявятся сюда. Поэтому перестань разбрасываться дешевыми угрозами и побереги свое и мое личное время.
– Никакой ты ей не родственник! Ты никто!
– До встречи, Лея, – усмехается Витан и невозмутимо покидает мой дом.
Эту ночь я провожу в комнате Мари и несколько часов подряд таращусь на россыпь неоновых звезд на потолке. Чтобы наклеить их, понадобился целый день. Моя малышка рисовала в своем толстом альбоме цветы и с восторгом смотрела, как я взбиралась на стремянку и лепила всю эту красоту.
Дядя. Какой к черту дядя? Бабушка и дедушка! Родственники! Откуда, если Янис заверил меня, что у него почти никого не осталось? Те, кто есть, живут в Европе, а связь с ними он не поддерживает. Не поддерживал.
– Странно всё это, – говорит Элина за завтраком. Вчера мы почти не обсуждали произошедшее, поскольку обе, как глупые подопытные мыши, попали в тупик, и не понимали, как из него выбраться. Мы даже и не поужинали толком. – Какой-то старший брат Яниса явился сюда, спустя пять лет? Брат, о котором он ничего тебе не рассказывал? Через пять лет? – повторяет она одно и то же, потому что, черт возьми, всё это действительно не укладывается в голове. – Ты веришь в существование какого-то письма?
