Маневры памяти (сборник) - страница 36

Братья были высокими и до старости стройными, в чем-то очень похожими и все же разными абсолютно.

О том, что они оказались в Крестцах не по своей воле, мне, как и многое другое, связанное с ними, стало известно позорно поздно. Впрочем, я об этом уже сказал: позорно, что многие годы не интересовался, не расспрашивал… Представить же, чтобы они сами стали рассказывать о себе, да еще как о жертвах – невозможно. Так и вижу, даже сейчас, эти лица. Жаловаться? Не та была порода.

Знаю, что Сергей Николаевич сразу после войны был директором Крестецкой школы и вел, кроме того, уроки математики. Знаю, точнее, узнал позже, что в начале 1950-х его исключали из партии. За что? Вообще-то не так удивляло, что исключили, как то, каким образом он там оказался. Объяснение пришло позже.

Борис Николаевич тоже преподавал, впрочем, уже позднее. А в шестидесятых дядя Боря был то председателем поселкового совета, то что-то делал в райпотребсоюзе, была такая организация… И лишь много позже – годам к семидесяти пяти – стал учить старшеклассниц французскому. А еще, нарочно не придумаешь, теннису. Это в Крестцах-то. Корт, помнится, был таким, что мячи от него отскакивали под самыми неожиданными углами.

О жизни братьев Исаевых, да и о жизни двух моих теток (не буду всякий раз прибавлять «четвероюродных», были-то родней родных) я узнавал по крупицам…

Вот первое десятилетие XX века. Петербург. Семьи Исаевых и Глинок уже давно и, кажется, не одно поколение знакомы друг с другом. В семье Исаевых растут два мальчика, в семье Петра Васильевича Глинки – две дочери.

Сергей Исаев родился в 1890-м, Борис в 1893-м, и отцом их был надворный советник Николай Иванович Исаев (см. справочник «Весь Петербург» за 1913 год), чиновник по особым поручениям по сельской продовольственной части, которая (не правда ли, удивительно?) тогда входила в состав министерства внутренних дел. Несмотря на сельский профиль своей службы, Николай Иванович часто ездил в служебные поездки за границу. Впрочем, когда нечаянно наткнешься на сведения о том, как в 1900–1910-х годах вологодское сливочное масло успевали доставить до Парижа и Лондона запотевшим от свежести, практический смысл командировок в Швейцарию и Англию министерского чиновника, занимающегося такими поставками, становится гораздо ясней.

Начало 1900-х годов. Война на юге Африки оповестила мир об изобретении колючей проволоки, концлагерей и первом боевом использовании пулемета системы «Максим». Песенку «Трансвааль-Трансвааль, страна моя, весь мир горит огнем…» – поют всюду. Погиб «Варяг», Транссибирская магистраль забита вереницами воинских теплушек, Каляев взорвал московского генерал-губернатора… Николай Иванович Исаев – отец двоих подрастающих мальчиков. Что за судьба их ждет? Но Николай Иванович – государственник, и в том кругу, где он вращается, своих детей от выполнения долга не прячут. Определить в кадетский корпус? Но именно в эти годы вся читающая Россия не выпускает из рук книг Куприна, клеймящего нравы кадетских корпусов и юнкерских училищ…

Во время своих поездок Николай Иванович, видимо, интересуется тем, как поставлено дело воспитания подростков в Европе. А там ширится движение бой-скаутизма. В Россию это движение уже также проникло. Использовать любовь подростков к движению, приключениям и походам, чтобы превратить своих мальчиков в крепких физически развитых юношей, родителям Исаевым кажется находкой. А Сережа и Борис ради такой заманчивой жизни готовы подчиняться любой дисциплине, хоть военной. В военные игры, впрочем, они и до этого играли с упоением.