– Конечно, правда.
Мария снова уронила голову на его грудь и теперь уже расплакалась.
– И за что же это, Господь, на меня свалилось такое счастье? – всхлипывая, прошептала она.
– За то, что ты добрая, ласковая и заботливая… Да к тому же еще и умница.
– Правда? – снова спросила она, подняв голову и испытующе заглядывая ему в глаза.
Тот усмехнулся.
– А иначе с какого бы это перепуга я предложил тебе идти со мной под венец? – ответил он вопросом на вопрос.
Ее лицо засветилось радостью. И тут же она испуганно посмотрела на свой уже большой живот и со страхом спросила:
– А как же это я с ним-то, таким уже большим, пойду под венец?!
– Через не могу! – сказал, как отрезал Афанасий. – Чуть было не сказал тебе: раньше надо было думать… – усмехнулся он, а Мария, порозовев, смиренно опустила глаза. – Или тебе, может быть, еще раз напомнить о незаконнорожденном ребенке?!
Та вздрогнула от его слов, как от удара хлыстом:
– Я все поняла! И прошу тебя: не напоминай мне больше об этом. Ведь не зря же, наверное, ты только что назвал меня умницей…
– Стало быть, не зря. Ну да ладно. Как говорится, кто старое помянет – тому глаз вон. А ты, Маша, озаботься о подвенечном платье. С ним, как мне кажется, будут некоторые трудности, учитывая несколько изменившуюся твою фигуру, – улыбнулся он. – Ну да, думаю, бабка Фрося тебе подсобит в этом деле. – Та согласно кивнула головой. – А за деньгами дело не станет. Так что об этом не беспокойся.
Мария благодарно посмотрела на него, а затем, смущаясь, спросила:
– А можно мне будет сказать об этом своим подружкам?
– О чем? – не понял тот.
– Да о нашем с тобой венчании…
Афанасий рассмеялся:
– Мне бы твои заботы! Конечно, можно. Иначе как же это ты сможешь жить с таким секретом, не рассказав им об этом?!
Она прильнула к нему и прошептала:
– И откуда же это ты свалился на мою голову, милый?
Тот усмехнулся:
– Этот вопрос, пожалуй, больше подходил бы для меня. Ты не находишь?
– Нахожу, дорогой ты мой человек. – И с каким-то ранее неизведанным для нее чувством добавила: – Отец нашего дитя.
– Его, между прочим, надо еще и родить…
– Вот за этим-то дело не станет. Верь мне. Ведь я же, еще и не родив его, уже чувствую себя матерью. И не улыбайся, но это так. – А затем с затаенной нежностью спросила: – А как мы его назовем?
– Если родится мальчик – Михаилом, – не задумываясь, ответил Афанасий.
– А если девочка – то Ольгой, – предложила она и вопросительно посмотрела на него.
– Как древнерусскую княгиню?
– А почему бы и нет? – улыбнулась она. – Ведь ты же, милый, тоже, чай, не простого рода.
– Княжеского… – усмехнулся тот. – Я же ведь, Маша, всего-навсего сын боярский.
– Ой, Афонечка! – восторженно воскликнула та, завороженно глядя на него, и тут же прошептала: – Какое же это счастье, что ты именно меня выбрал себе в прислужницы. Ведь когда ты в первый раз пришел в господский дом и я увидела тебя в прихожей из комнаты для прислуги, то сердце мое чуть было не оборвалось, – призналась она. – А позже, когда ты выбрал меня уже в присутствии Кузьмича, у меня вообще чуть было не подкосились ноги.
– А я действительно почему-то выбрал именно тебя, хотя должен сказать, что и другие девки тоже были хороши. – Мария ревниво глянула на него, а тот, не обращая внимания на ее эмоции, задумался. – Я же ведь никак не предполагал, что наши отношения с тобой зайдут так далеко. – Ее лицо порозовело. – Стало быть, есть что-то притягивающее друг к другу совершенно неожиданно встретившихся двух совершенно незнакомых ранее людей…
