Манифест, как стать интересной - страница 8
– Не дерьмо, просто…
Бри воспользовалась паузой:
– Нет? А что тогда?
Мистер Феллоу вздохнул и запустил пальцы в волосы, заметно смущенный:
– Слушай, Бри, я знаю, какая ты трудяга…
– Я не хочу быть трудягой! Я хочу быть хорошим писателем. Востребованным!
– Знаю-знаю. Просто… то, что ты пишешь… Ты когда-нибудь задумывалась о том, насколько оно привлекательно коммерчески?
Коммерчески? Бри нахмурилась от одного звучания слова.
– Вы хотите, чтобы я писала на продажу? Какое-нибудь слезливое бульварное чтиво?
– Нет, не в этом смысле. Просто… Публикуют то, что продается, помнишь?
– Я знаю, что хорошо пишу. У меня высший балл за годовое сочинение. Экзаменаторы даже попросили разрешения взять его за образец!
– Я в курсе. Все-таки я твой учитель…
– Тогда почему мои романы не нравятся издательствам?
Мистер Феллоу задумчиво покрутился в кресле. При этом он избегал смотреть на Бри. По крайней мере прямо. Он вообще старался не встречаться с ней взглядом с тех пор, как произошло… То событие. Но сейчас она как никогда нуждалась в его поддержке. К кому еще она могла прийти за советом?
– Твои сочинения великолепны, Бри. Но по меркам школьных сочинений. Книги – другое дело. Они должны продаваться. Не обижайся, но никто не захочет читать четырехсотстраничный роман про девушку, которая бросается с пирса.
Бри упрямо скрестила руки на груди.
– Почему?
Мистер Феллоу выдвинул нижний ящик стола и достал оттуда стопку листов. Затем сдвинул брови и принялся с выражением читать:
«Роза вглядывалась в черную глубину, пенящуюся под старыми, изборожденными трещинами досками причала. Ее не отпускала мысль, сколько времени потребуется морю, чтобы сделать ее тело частью своей стихии. Ее труп распухнет? Или его раньше съедят акулы? А может, море будет отщипывать от нее по кусочку – голубому и мягкому, словно размокшие овсяные хлопья на дне белоснежной керамической чашки…»
Бри поджала губы. Ладно, вне контекста этот отрывок и правда звучал глуповато – но только потому, что мистер Феллоу читал его ТАКИМ голосом.
– И что здесь не так?
Он улыбнулся:
– Ровным счетом ничего, Бри. Вот почему у тебя всегда хорошие отметки за сочинения. Они буквально сочатся метафорами, а экзаменаторы такое любят. Хотя, возможно, они просто испугались, что ты и в самом деле хочешь броситься с причала, и на всякий случай решили завысить балл.
Бри не удержалась от улыбки.
– Но читать целый роман, пронизанный подобным отчаянием? Такое не каждому под силу.
– Но это реальная жизнь.
– Что? Хочешь сказать, подростки только и думают, как бы половчее броситься с причала?
Бри поразмыслила над вопросом:
– Да.
Мистер Феллоу внимательно на нее взглянул – может быть, впервые за вечность. В широко распахнутых глазах учителя читалась жалость. Бри чуть не сгорела от стыда. Лучше бы он и дальше на нее не смотрел.
– Послушай, Бри, ты очень талантливый автор. И ты знаешь, что я говорю искренне. Я вовсе не хочу тебя обидеть. Я понимаю, ты несчастлива…
Бри уже открыла рот для возражений, но мистер Феллоу проигнорировал ее порыв.
– Да, несчастлива. Ты притворяешься, будто тебе нет до этого никакого дела, но правду не скроешь. Ты не задумывалась, что твои романы не находят в читателях отклика, потому что их автор несчастен? Потому что ты не живешь той жизнью, какой могла бы? Жизнью, о которой хотелось бы прочитать? Ты наверняка слышала это клише – писать о том, что испытал на собственном опыте, – но что ты испытала, Бри? Что можешь поведать миру?