Манифестация факта в русском высказывании, или Событие выражения - страница 6

Накопленный за несколько десятилетий научно-практический опыт подводит к заключению, что внешность + поведение + речевая / языковая манера человека важны не столько в аспектах «красиво / некрасиво», «модно / немодно», «этикетно / неэтикетно» или даже «правильно / неправильно», сколько в аспекте содержательного посыла, который формирует сумма имиджевых знаков.

И проблематика речевого имиджа, и структура его предмета заставляют обратиться к еще одному научно-практическому направлению, возникшему за рубежом в 60–70-х гг. ХХ в. и ставящему во главу угла интерес к невербальному поведению личности. Специалисты – психологи, социологи, физиологи – весьма успешно изучают многослойную систему межличностного взаимодействия, которое означивают специфические комплексы движений, неповторимые у каждого человека и одновременно типичные для того или иного национального коллектива. Важнейший момент этого процесса – расшифровка разнообразных индикаторов психических состояний. В случае осознанного невербального поведения следует говорить о невербальной коммуникации как системе символов, сигналов и кодов; их функция – передача информации членам социума [Основы теории коммуникации … 2005: 295].

Интересные аспекты темы раскрываются в исследовании психолога В.А. Лабунской «Экспрессия человека: общение и межличностное познание». Структуру теоретической части текста задает типология невербального поведения человека: сюда отнесены кинесика (движения тела и жесты), просодика (тембр и темп речи, высота и громкость голоса), экстралингвистика (паузы, плач, смех, кашель), такесика (касания и тактильная коммуникация), система запахов. Перечисленные коды разными способами передают информацию о человеке и его самочувствии [Лабунская 1999: 27].

Детальный портрет нашего соотечественника, увиденный сквозь призму русского архетипа и общественных ценностей, нарочито пронизанный нитями семиотического комментария, дается в книге А.В. Сергеевой [Сергеева 2005]; В.К. Харченко как будто дополняет его, обрисовывая двадцать символов элитарного поведения, означающими которого выступают – одежда, взгляд, улыбка, движения, голос и молчание [Харченко 2005]; а Т.В. Ларина, специалист в области лигвокультурологии, занята сопоставительным аспектом темы и реконструирует модели невербальной коммуникации русских и англичан [Ларина 2009: 90–125].

В ряду наиболее авторитетных отечественных работ, развивающих данную гуманитарную отрасль, стоят труды Г.Е. Крейдлина. Он предложил для нее новое название – «невербальная семиотика» – и сформулировал главную теоретическую задачу – объединив усилия современных биологов, психологов, социологов и лингвистов на интегральной основе создать системное, непротиворечивое и функциональное описание огромного поля невербальной коммуникации.

Ядром невербальной семиотики, как и Лабунская, Крейдлин считает кинесику; ее история в аспекте отношения социума к человеческому телу и телесности вообще, а также проблематика межкультурной переводимости / непереводимости жестов изложена в [Крейдлин 2007: 335–344]. Далее ученый выделяет паралингвистику (аналогично «просодике» и «экстралингвистике»), окулесику (язык глаз), аускультацию (науку о семиотических функциях звуков и ау-диальном поведении людей), гаптику (то же, что «такесика»), ольфакцию (язык запахов), гастику (науку о знаковых функциях пищи и напитков), хронемику (наука о семиотических и культурных функциях времени), проксемику (символику человеческого пространства) и системологию (науку о системах объектов, окружающих человека, об их функциях и смыслах).