Маникюр для Гекаты - страница 11

– О, Паола! – сказал он когда его взгляд сфокусировался на мне. – Что это ты тут делаешь?

– Здравствуйте, Дэвид, не ожидала кого-либо здесь встретить... – промямлила я в ответ.

Протискиваться мимо него в дверь мне не хотелось, поэтому я подошла к раковине, намереваясь выйти, как только он проследует к фаянсовому другу.

– Здесь лестница со второго этажа, не было желания толкаться с коллегами… я предпочитаю приватность, – озвучил Бригс слегка заплетающимся языком, он не уходил и разглядывал меня в упор, пока я стояла у раковины, – а вы-то почему тут?

«Что за бестактный вопрос, какое твоё дело?!» – мелькнуло у меня в голове.

– Тоже нуждалась в приватности, – ответила я вслух. Оглядела себя в зеркало, надеясь, что выгляжу со стороны достаточно решительно. Макияж у отражения по крайней мере не потёк – уже не мало.

Внезапно в отражении за моей спиной появился Бригс. Удивительно, что в своём пьяном вдрызг состоянии он переместился ко мне столь быстро и тихо.

– Что Вы делаете? – спросила я спокойным голосом, надеясь, что деловой тон вернёт ему благоразумие.

– Я … – он сделал паузу и придвинулся ближе, – хотел обсудить твоё повышение.

Какая мерзость! Пьяный урод!!! Надо отсюда выбираться сейчас же!

– Вам надо протрезветь, Дэвид, – надеясь, что мой голос прозвучал ровно, я шагнула в сторону двери. Вернее, попыталась шагнуть, тяжёлая рука шефа легла мне на плечо и удержала на месте. Он подступил ещё ближе, прижавшись ко мне со спины.

– Ты, кажется, не поняла, я собираюсь тебе помочь! – горячее отдающее виски дыхание обожгло мне ухо.

– Нет! – взвизгнула я и снова дёрнулась, пытаясь вырваться, но куда там, хоть он и пьян, но всё же был гораздо сильнее меня. Тяжёлая рука Дэвида переместилась на спину и толкнула меня вперёд, заставляя наклониться и упереться рукой в раковину, чтобы не расшибить лоб. В этот момент из меня будто спустили весь воздух, я почувствовала себя безвольной куклой. В голове мигом полетели подборки фотографий из статей про жертв сексуального насилия, женщины с дикой пустотой во взгляде и морщинами будто трещинами, пропоровшими их лица от кожи до глубин души. Женщин, у которых забрали волю распоряжаться собой, только потому что они вели себя так, как не нравилось мужчинам или вообще без причины. Находясь в странном оцепенении, я наблюдала за ним в зеркале. Одной рукой он держал меня. Другой теребил неподдающуюся его неловким движениям молнию брюк.

– Сейчас! Сейчас! – с придыханием бурчал он за спиной, пока я обмирала от беспомощности. Он надавил сильнее, заставив меня склониться ещё ниже, моя голова безвольно мотнулась, как у марионетки с обрезанной ниточкой. Всё, что я могла в этот момент, это тихо повторять: «Нет! Не надо! Пожалуйста!». Голова остановилась, и в поле зрения попали мои руки, левой я упиралась в раковину, в правой же всё ещё сжимала смартфон. На экране бежали какие-то циферки…

Осознание, что я всё ещё записываю голосовое сообщение для Валентины, вспыхнуло в мозгу.

Перед внутренним взором на секунду всплыло лицо подруги с её рваной чёлкой светлых волос и неусмиримой решительностью подбородка. Каждый день она бесстрашно даёт отпор патриархату в своей борьбе с его мерзкими щупальцами, опутавшими наше общество. Она всегда находит силы, чтобы ставить на место всяких Дэвидов Бригсов и бороться со всем насилием, порождаемым им и подобными ему. Образ подруги будто зажёг лампочку в голове – этот кошмар происходит на самом деле, здесь и сейчас, со мной! Собрав все свои силы, я крикнула: