. "Твои друзья тебя используют, ты просто этого не видишь". Я подрываю ее уверенность не только в личных отношениях, но и в ее компетенциях, в ее социальных связях, заставляя ее чувствовать себя несостоятельной во всем.
Постепенно, капля за каплей, день за днем, неделя за неделей, я разрушаю ее веру в собственную адекватность, в ее базовую способность правильно воспринимать мир, доверять своим мыслям, чувствам и воспоминаниям. Я создаю мир кривых зеркал, где единственным "прямым" отражением (как ей кажется) является мое мнение.
И вот она, моя цель, почти достигнута. Она начинает всерьез задавать себе вопрос: "А может, я действительно схожу с ума?". Этот вопрос – это белый флаг, поднятый ее разумом. Это признание поражения. Это готовность отдать мне полный контроль над ее реальностью, над ее жизнью.
Когда она доходит до этой точки, она становится абсолютно беззащитной. Она боится собственных мыслей, собственных чувств. Она цепляется за меня как за единственную соломинку, как за единственного человека, который "знает правду", который может "помочь" ей, "спасти" ее от ее собственного "безумия". Она готова поверить во что угодно, сделать что угодно, лишь бы я был рядом, лишь бы я подтверждал ее существование, лишь бы я говорил ей, что "нормально", а что "нет".
Это состояние полной психологической зависимости, граничащее с распадом личности. Это то, к чему я стремился с самого начала, используя весь арсенал газлайтинга. Это триумф моей манипуляции. Ее сломленный разум – это моя победа, моя гарантия абсолютной власти.
Подытожим главу 3.
Третий акт завершен под оглушительные, но безмолвные аплодисменты моего внутреннего триумфатора. Акт, где яд сомнения, введенный мной с ювелирной точностью, наконец, достиг своей цели. Газлайтинг – это мой самый мощный яд. Не быстрый, не оставляющий видимых следов на теле, но оттого лишь более страшный. Он действует медленно, незаметно, как радиация, как тихий убийца клеток ее самоуважения, но неотвратимо, просачиваясь сквозь все ее защиты, о которых она даже не подозревала, проникая в самые глубокие, самые интимные слои ее сознания. Он не ломает кости – он крошит сам фундамент ее личности, ее способность воспринимать, чувствовать, помнить, доверять себе.
И каков результат этой кропотливой, дьявольски изящной работы? О, он превосходит самые смелые ожидания! Передо мной – полностью дезориентированная, неуверенная в себе, сомневающаяся в каждом своем шаге, мысли и чувстве личность. Она похожа на корабль без руля и ветрил, потерявшийся в густом, непроглядном тумане, который я сам же и напустил. Ее реальность разрушена, превращена в груду обломков, в калейдоскоп бессвязных воспоминаний и ложных интерпретаций. Ее внутренний компас – ее чувства, ее интуиция – сломан безвозвратно. Стрелка бешено вращается, указывая то на север, то на юг, то вообще проваливаясь в бездну. Она больше не может определить, где правда, а где ложь, где безопасность, а где опасность.
Она больше не доверяет себе. Никому из своих внутренних союзников. Ни своей памяти, которую я так искусно превратил в ненадежного свидетеля, полного провалов и фальшивых вставок. Ни своим эмоциям, которые я заклеймил как "чрезмерные", "неадекватные", "инфантильные", заставив ее стыдиться слез, гнева, даже радости. Ни своему рассудку, который я методично подтачивал, намекая на ее "странности", "забывчивость", "ненормальность", пока она сама не начала всерьез опасаться собственного безумия. Она смотрит в зеркало и видит там не себя, а вопрошающую, испуганную тень, не знающую, верить ли собственным глазам.
