С Оскаром Веслава подружилась, и это очень облегчало ей работу. Он не ворчал, не придирался по пустякам. «Землячка!» – обрадованно сказал, узнав, что Веслава из Кракова.
Когда Хана засыпала, Оскар грел себе молоко с медом и заботливо делился им с Веславой. Кто-то убедил Оскара, что это полезно. Мед Веслава не любила, но из деликатности не решалась попросить Оскара не добавлять его в молоко.
Не раз Гарри предлагал родителям переехать в Манхэттен, поближе к маленькой студии, в которой он поселился после развода. Но Оскар ни за что не соглашался: он привык к этому району и не готов менять свой образ жизни.
– Умирать буду здесь! – бодро, почти весело сообщил он Веславе, когда знакомил ее с квартирой.
– А может, вы из семьи долгожителей и жить вам еще много лет?
– Все может быть,– быстро согласился Оскар,– но генетический код в моем случае ни о чем не скажет. Ни один из моих близких родственников не дожил до глубокой старости.
Тогда Веслава не спросила почему. Поинтересовалась много позже, в один из тихих вечеров, которые они коротали вместе. Оскар ответил:
– Им просто не дали дожить.
И, прервав разговор, вышел из комнаты.
На журнальном столике в гостиной Оскар хранит несколько фотоальбомов со снимками любимых австралийских внуков. Он там тоже есть, вместе с Ханой, запечатленные на различных торжествах. Фотографии идеальной американской семьи. Налаженная жизнь. Дежурные улыбки. Кока-кола и икебана… Веслава однажды пролистала альбомы и больше не интересовалась ими. А на туалетном столике в спальне стоят несколько черно-белых фотографий в рамках. Когда убирать квартиру приходит Иванна, проворная и быстрая эмигрантка из Чехословакии, Оскар предупреждает ее, что пыль с фотографий вытрет сам. Кто эти люди, чьими фотографиями он так дорожит, Веслава не спрашивает. Ее мысли заняты черной полосой личной жизни и полным отсутствием представления, как из этой угольной полосы выйти на светлую солнечную дорожку. Еще несколько месяцев, и она рассчитается с долгами Кароля. А дальше что?.. Ни любви, ни элементарной привязанности она к нему больше не испытывает. Жалость к его никчемности… На ней невозможно строить отношения.
…Сегодня Оскар забыл приготовить молоко. Он листал какой-то старый фотоальбом и выглядел бледным и осунувшимся. «Хорошо бы ему сделать анализ крови»,– подумала Веслава, но молодцеватый Оскар о своем здоровье обычно не беспокоился. Веслава нагрела два стакана молока, в один добавила ложечку меда и подала его Оскару.
– Спасибо! – обрадовался он.– Хотите посмотреть этот альбом?
Веслава, чтобы не обидеть старика отказом, полистала страницы. На фото – явно доэмигрантская пора далеких тридцатых годов. Женщины в стильных нарядах, их спутники жизни в отглаженных костюмах, прилизанные мальчики, девочки в пышных платьях. Сплошной нафталин. У родителей Веславы не было старых фотографий. «Некогда фотографироваться было»,– однажды коротко ответила мать.
На одном из фото Веслава увидела молодого Оскара, обнимающего Хану с цветами,– красивая пара. Наверное, этому свадебному снимку уже лет сорок.
– Сорок восемь,– уточнил, улыбаясь, Оскар,– мы поженились в тридцать третьем году. Любопытно, милая пани, что вы сразу узнали нас на этом фото. Сегодня первое октября – значит, именно сегодня у нас с Ханой годовщина свадьбы. Доживем ли до золотого юбилея…– Он надолго задумался и неожиданно сказал: – Гордыня, проклятая гордыня, разрушающая судьбы людей, спасла мне жизнь. Кто бы мог подумать…
