Божественная Энергия слышит нас, когда мы говорим с другими, но и когда мы безмолвно приемлем одиночество – приемлем как благодать.
В такие минуты Ее свет озаряет все вокруг, позволяя нам увидеть, до какой степени мы необходимы и как преображает всю Ее работу наше присутствие здесь, на земле.
И достигая такой гармонии, мы получаем больше, чем просили.
Тем же, кого гнетет одиночество, следует помнить: самые важные мгновения жизни человек встречает в одиночку.
Подобно новорожденному младенцу, выходящему из лона матери: сколько бы людей ни стояло вокруг, окончательное решение жить принимает он и только он.
Подобно художнику, завершающему свое произведение: чтобы оно было по-настоящему прекрасно, он в безмолвии и спокойствии должен внимать лишь языку ангелов.
Подобно каждому из нас, предстающему однажды перед смертью, перед Незваной Гостьей, – в самый важный и самый страшный миг нашей жизни мы остаемся одни.
И если Любовь есть условие бытия Божьего, то одиночество – это условие человеческого существования. То и другое мирно уживаются в душе того, кто постиг чудо жизни.
И юноша, которому назначено было покинуть город, разорвал на себе одежды и сказал так:
– Отчизна считает, что я не гожусь для битвы. Я бесполезен.
Копт ответил:
– Иные говорят: «Я не способен внушить людям любовь к себе». Но ведь в любви безответной всегда таится надежда на то, что когда-нибудь она будет принята.
А иные пишут в своих дневниках: «Мой гений не признан, мой талант не оценен, мои мечты не встречают уважения». Но и для таких остается надежда, что после длительной и тяжкой борьбы все переменится.
А еще иные обивают пороги, стучатся во все двери, объясняя: «Я остался без работы». И ведь знают, что если вооружатся терпением, двери перед ними откроются.
Но есть и те, кто каждое утро просыпается со стесненным сердцем. И они не ищут любви, признания, работы.
Они твердят себе: «Я – никчемен. И живу, потому что должен выживать, но никому, никому в целом свете нет до меня никакого дела».
В окошко светит солнце, они окружены семьей, и им приходится натягивать личину радости, потому что в глазах других они получили то, чего хотели. Но сами убеждены, что все могут обойтись без них. Либо потому, что еще слишком молоды и видят, что у старших – свои заботы, либо потому, что уже состарились и полагают, что молодые пропустят их слова мимо ушей.
Поэт выводит несколько строк и тотчас рвет написанное, восклицая: «Это никому не нужно!»
Работник день за днем делает одно и то же. Он уверен, что если его уволят, никто даже не заметит его исчезновения.
Девушка шьет себе платье, вкладывая огромный труд в самомалейшую мелочь, а когда приходит на праздник, будто читает в глазах других людей: ты не лучше и не хуже любой другой девушки на свете, а твое платье – одно из миллионов платьев, и во всем мире в эту минуту происходят подобные празднества, – и в роскошных дворцах, и в бедных деревушках, где все друг друга знают и не стесняются вслух оценивать наряды всех гостей.
Все и всех, – а вот мой наряд остался незамеченным, думает девушка. Мое платье не красиво и не уродливо, просто еще одно платье, и все.
И напрасно она старалась.
Молодые сознают, что мир полон проблем, и рвутся решать их, но никого не интересует их мнение. «Вы еще не знаете, как оно на самом деле, – слышат они. – Слушайте старших и тогда поймете, как поступать».
