Вода лопнула пузырем, и из темноты прибрежного омута показалась волосатая мордочка, покрытая морщинами и жесткими, словно проволока, поседевшими от старости усами. Зверь покрутил головой, озираясь по сторонам, и, медленно перебирая лапками, поплыл к берегу. Это была Чучхела – старая облезлая выдра с откусанным наполовину хвостом.
Выдра выбралась на берег.
Пофыркала, покачала толстой задницей, пытаясь стряхнуть с себя воду, но у нее ничего не получилось. Застарелый ревматизм и остеохондроз не позволили в полной мере исполнить ритуал выхода на сушу. Вода просто стекала по бокам, оставляя темные полосы на её изрядно полинявшей шерсти.
Чучхела подняла мордочку и втянула в себя вечерний воздух. Пахло рыбой, мокрым песком, сырой травой и человеком. Но человек имел странный запах – не такой, как все люди, пахнущие потом и дымом костра. Нет, не человек, скорее человечек, пах джунглями, источая тонкий запах чадры, малинника и барбариса. Так пахнет только тот, кому лес передает свои запахи, словно дружеские рукопожатия.
– Что-то я стала плохо видеть. Это ты, что ли, там, Маракуда? – прищурилась выдра и посмотрела в ту сторону, где сидел человек.
– Привет тебе, добрая Чучхела, – мальчик поднял руку в приветствии.
– А, узнал старуху. А это кто с тобой? – выдра кивнула на лежащего ягуара и предусмотрительно отошла на пару шагов к реке.
– Онка.
– Знавала я его папашу, он мне чуть хвост не откусил.
Онка поднял голову и посмотрел на старую выдру. Упоминание про отца и его великие подвиги, словно бальзам, разлилось по телу ягуара, он заурчал и отвернулся от Чучхелы.
– Ждешь кого или так просто сидишь? – не унималась любопытная выдра.
– Акута обещал приплыть. Договаривались, что перевезет меня на тот берег.
– А там что, медом намазано?
«Вот привязалась», – ягуар думал, что зря отец ей хвост целиком не откусил, меньше бы болтала.
– Решил дойти до лагуны, где живут пираруку41. Там, говорят, объявились дельфины42. Хочу спросить у них, куда течет великая река.
– Куда, куда… в море.
– А море куда?
– Вот заладил, куда да куда… Много будешь знать – скоро состаришься.
У берега раздался плеск набегающей на песок воды. Выдра вздрогнула и, не договорив свою нравоучительную фразу, метнулась в камыши.
Медленно, словно подводная лодка, из глубины всплыл старый кайман. Щелкнули зрачки, и он пристально стал осматривать берег. Перепончатые лапы чуть качнулись под водой – и торпедообразное тело устремилось к берегу.
Маракуда встал, чтобы поприветствовать своего крестного.
– Мне показалось или ты с кем-то говорил? – Акута окинул взглядом мальчика, любуясь его статной, не по-детски слаженной фигурой.
– Так, немного поболтали с Чучхелой.
– Старая карга! Попадется она мне когда-нибудь…
– Да ладно тебе, Акута. Она хорошая.
– Хорошая… Сплетни распускает да дыры в берегу копает. Я в том году чуть лапу из-за неё не сломал.
Кайман развернулся на отмели, вычерчивая хвостом полукруг на желтом речном песке. Маракуда вошел в воду, перекинул ногу через спину крокодила и уселся на крестного, как на коня.
