Гонец уже заканчивал говорить, когда один из придворных доложил Соломону что-то на ухо. Тот оживился новостью о прибытии Барнавы и, прервав его, сказал:
– Мы выслушали твой доклад, из которого следует, что войска арамейского царства удалось потеснить и по дороге в Дамаск осталось взять три крепости.
– Да, повелитель.
– Направляйся на север и передай Мариадону, я рад его успехам и то, что нужно закончить захват Дамаска не позже первого числа весеннего месяца нисана.
– Слушаюсь, великий царь.
– И еще передай, что я хочу видеть его на приеме в честь высоких гостей десятого нисана. В преддверии Песаха к нам прибудут правители и богатые купцы из разных земель, пускай и он непременно явится в Урушалем.
– Будет исполнено, повелитель.
Подумав, властитель добавил:
– Перед всеми этими гостями, мне нужно продемонстрировать свое величие во всем, включая армию. Скажи Мариадону, чтобы при штурме одной из крепостей, обязательно использовал наше тайное оружие.
– Тайное оружие? – переспросил гонец.
– Ты ему передай мои слова, он все поймет.
– Слушаюсь, великий правитель.
Гонец откланялся и отправился исполнять указания.
Соломон уже второй день ожидал Барнаву, отправленного им в Савейское царство со специальным заданием, но рассказ купца из Моава еще больше пробудил в нем интерес к Македе. Он переглянулся с Садоком, который, к его большому сожалению, тоже должен присутствовать на встрече.
Как только все покинули зал, правитель, воодушевленно взглянув на первосвященника, приказал придворному позвать Барнаву. Садок понимал, что причиной этой радости являлись вести о той самой савской демонице, коих Соломон ожидал от прибывшего из Савейского царства гонца. По выражению лица Садока можно было понять, что он отрицательно отнесся к этой новости, так как царство Македы в глазах священников слыло местом идолопоклонства. Чужих жрецов в Урушалеме называли кмарим, в отличие от своих священников, носивших гордый титул коэнов. Кмарим, по мнению первосвященника, обращались в своих молитвах и ритуалах к темным силам, в то время как коэны исключительно к светлым. Зная страсть царя к магии, священники всячески пытались оградить молодой разум от различных чужеземных религиозных учений, способных увлечь его и увести в сторону от официально принятого единобожия. Считалось, кто множит женщин, множит колдовство и грех.
По радостному блеску глаз Соломона становилось понятно, что наставления священников не возымели на него должного эффекта. Он с нетерпением ждал вестей от гонца, так как его желание встретиться с таинственной савской правительницей становилось все сильнее.
От мысли, что он будет первым, кому покорится эта величественная царица, гордость его не знала границ. Рассказы моавитского купца о необыкновенной красоте и богатстве, а самое главное, о недоступности Македы, делали этот недосягаемый плод еще слаще. Соломон полагал, что рядом с великим царем должна быть самая красивая, мудрая и недоступная правительница. Он уверовал, что, покорив ее, развеет все насмешки на свой счет, и тогда больше ни у кого не останется сомнений по поводу его мудрости и величия.
В то время как гонец с севера и другие подданные покинули зал, удод царицы Савской, Юд-Юд, уже занял удобное место, приготовившись выслушать рассказ гонца.
Когда в зале остались только царь и первосвященник, придворный объявил:
– Царь Соломон, гонец Барнава, по вашему указанию направленный в Савейское царство, прибыл.
