Отказавшись от всего, я уехала с супругом из родного города в Америку. Супруг сулил выгодное предприятие, которое на деле оказалось чистой воды контрабандой. Вместе со своими подельниками он контролировал незаконный ввоз запрещённого товара из Америки в Англию. Нелегальная торговля была весьма.прибыльной, а мой супруг любил лёгкие деньги так же, как и тяжёлые наркотики, – невесело улыбнулась Дона.
– Будучи беременной, я узнала не только о неверности
мужа, но и всех «тонкостях» его ремесла… Затем произошло непоправимое – мне пришлось «поплатиться» за его оплошности. «Дельцы чёрного рынка» заподозрили моего благоверного в нечестной игре и решили наглядно «объяснить», каково это – «перейти им дорогу». Они избрали самый «изощрённый способ», чтобы заполучить свой «должок». Им стала я… – Дона сделала паузу, Мари замерла в ожидании развязки.
– Внезапно появившись в полночь, трое мужчин избили мужа до полусмерти, затем полностью уничтожили меня как женщину. В ту роковую ночь, начались мои первые шаги на пути в преисподнюю, – произнеся это, она разрыдалась, приложив ладонь к животу. Вспомнила былые ощущения плода в утробе и грубое надругательство, которое сотворили с ней соратники мужа.
– Посягнуть на мою плоть – значило отнять не только мою честь, но и жизнь ни в чём не повинного дитя, которое так и не сумело узреть дневной свет. Я выжила после этого осквернения, но это стало моим проклятием, а не спасением. Муж скончался той же ночью. Корчась от боли, он умолял о прощении, о помиловании, которого никогда не получит! – голос Доны прозвучал твёрдо, ей и по сей день не удалось отпустить призраков прошлого.
– Её нет, Мари нет! – произнесла она, обращаясь прежде всего к себе, нежели к собеседнице.
– Моя девочка не пожелала оставаться в опороченном лоне, она родилась на следующее утро пятимесячной… и неживой. Я похоронила её своими руками, под ивой рядом с домом в Дареме, предав земле её крошечное тельце, окутанное собственной душой, – не сдерживая боли, громко рыдая, добавила несчастная женщина.
Откровения Доны шокировали Мари, ибо она не догадывалась о страданиях, которые довелось пережить этой утончённой, интеллигентной особе. Она лишь знала, что Дона была ранее замужем, но супруг её умер. Растерянная и сочувствующая, Мари не знала, как помочь бедняжке. Она крепко обняла женщину, поскольку не нашла слов, способных её утешить.
Немного успокоившись, девушка продолжила свою исповедь:
– Долгие годы я пыталась отмыть грязь, которую впитала не в кожный покров, а в душевный. Во мне произошли глубокие перемены: я закрылась от всех, от себя, в частности. Стала изгоем, мне никто не был нужен, я сама себе стала ненавистна.
Я решила нигде надолго не задерживаться: стоило мне немного заработать на хлеб честным трудом воспитательницы, я тут же срывалась и исчезала без предупреждений. Зная свои права и обязанности, я была строга и дисциплинированна, не позволяла себе сближаться ни с одним ребёнком, которого обучала. В Лондоне я тоже не планировала поселяться, и, стоя на пороге со своим единственным саквояжем в руке, была убеждена, что через месяц, другой и этот дом покину с той же лёгкостью, как и все прежние. Вот только встретив вас, впервые моё сердце замерло. Заглянув в ваши жгучие глаза, я сообразила, что «это добром не кончится». Много лет я была непреклонна: мужчины перестали для меня существовать. Они умерли. Все. В один день.
