Марина Цветаева: беззаконная комета - страница 25

Проницательнейшее наблюдение! Оно останется верным для характеристики цветаевского таланта (в любом жанре!) и позже.

Но уже тогда как раз это понравилось не всем. Валерий Брюсов, который тоже одобрительно отозвался о первой книге неизвестной Цветаевой, был все-таки этой интимностью шокирован. «Минутами становится неловко, – писал Брюсов в «Русской мысли», – словно заглянул нескромно через полузакрытое окно в чужую квартиру и подсмотрел сцену, видеть которую не должны бы посторонние…» Николай Гумилев в «Аполлоне» тоже отметил «смелую (иногда чрезмерно) интимность» книги, добавив, правда, что автором ее «инстинктивно угаданы все главнейшие законы поэзии», и потому «Вечерний альбом» – «не только милая книга девических признаний, но и книга прекрасных стихов».

Максимилиан Волошин

Только Волошин принимал «дневниковую распахнутость» юной Цветаевой с безоговорочной благодарностью.

Даже объем цветаевского сборника (иначе говоря, отсутствие строгой отобранности стихов!) в его глазах оказывался плюсом, ибо позволял достовернее увидеть живое девичье шестнадцати- и семнадцатилетие. Тут сказывался в Волошине не столько критик, сколько человек, всю жизнь относившийся с острым интересом к тайне человеческой личности; малейшие ростки ее самобытности были ему захватывающе интересны.

Восхититься «Вечерним альбомом» сегодняшнему читателю мешает больше всего то, что он почти не узнаёт тут Цветаеву. Элегичность многих стихотворений, сентиментальность, обилие слов с уменьшительными суффиксами, все эти «деточки», «спаленки», «глазки» представляются теперь совершенно невозможными. Но юная Марина еще только нащупывала свои собственные слова и интонации.

Вражда мечты и реальности, мотивы усталого разочарования, недоверие к жизни – общие места… Но в этой полудетской книге было другое – оно-то и подкупало современников. В лучших стихах сила искреннего чувства решительно прорывала пелену «литературности».

Читатель сталкивался в «Вечернем альбоме» с необычным сочетанием детскости и рано определившейся душевной зрелости; с миром человека, который немало знал уже о себе самом, успел многое перечувствовать и передумать. Собственный опыт, такой еще короткий, вовсе не казался автору незначительным, а оглядка на него – преждевременной. И вот, более трети всех стихотворений сборника – это стихи-воспоминания! Марина упоенно воскрешала в любовно выписанных подробностях «лазурный берег детства», уходивший с каждым днем все дальше, обнаруживала вкус к конкретностям ежедневной жизни – той поры, когда еще жива была ее мать, детских игр, чтения вслух любимых книжек, первых дружб и расхождений…

Это обстоятельство побудило еще одного рецензента цветаевской книги – Мариэтту Шагинян – сравнить обаяние стихов юной Цветаевой с обаянием чужих писем, дневников и записок…

«Купила “Вечерний альбом” и с умилением читала все подряд, испытывая свежесть весны», – сообщала Волошину его приятельница, вскоре подружившаяся с Мариной, поэтесса Аделаида Герцык.

Реакции характерны: психологическая подлинность более другого завоевала читателей, ощутивших в книге дыхание ранней юности…

Вслед за Сент-Бёвом Цветаева считала, что всякий лирик уже в раннем периоде творчества непременно являет себя в какой-нибудь строфе, «которая могла бы стать эпиграфом ко всему его творчеству, формулой всей его жизни».

В «Вечернем альбоме» на такую роль подходит «Молитва» – стихотворение, написанное Мариной 26 сентября 1909 года, в день, когда ей исполнилось семнадцать лет: