Марина Хемингуэй - страница 14

– Дайарис, я хочу записывать на диктофон. Это не табу?

– Ай, Марина, что ручкой, что диктофоном – какая разница? Ты не украдешь мою душу, руки коротки. Пиши на свой диктофон. Тебе даже интернет разрешен, ничего страшного. Эта игрушка погоды не сделает. Уедешь в Россию – будешь слушать свою мадрину, это неплохо, это память! Мы и так вместе ненадолго.

– Вы хотели поговорить со мной о моей матери.

– Да, девочка, все так. Тебе во время кариоча было сказано: Если черная нить распутается, мы обязательно найдем в ней белую нить. В твою либрету внесли эту запись.

– Как раз хотела узнать, что это должно значить для меня.

– Этот стих имеет дополнительный смысл: Даже когда мать мертва, она всегда заботится о безопасности и благополучии своего ребенка.

– Не понимаю, о чем речь. Как связаны эти две фразы?

– Для этого существуют патаки – поучительные истории йоруба. Вот послушай-ка:

Однажды в царский дворец забежала крыса и с умным видом сказала вот эти самые слова, чтобы обратить на себя внимание: Если черная нить распутается, внутри нее окажется белая нить. Все побросали свои дела и начали обсуждать, что это за мудрость такая. Царь спросил, может ли кто-нибудь из присутствующих постирать черную ткань, чтобы она стала белой. Крыса хвастливо заявила, что может. Царь назначил ей срок: через семь дней, на площади перед дворцом, она должна это сделать. Тогда он отдаст ей половину своего имущества. Если у нее ничего не получится, она будет казнена. С этими словами он отправил крысу домой. Тут-то она и пожалела, что вообще рот раскрыла! Пришлось идти советоваться с бабалао, и ей было велено умилостивить ее покойную мать, принеся в жертву цесарку. Крыса так и сделала. В назначенный день она долго и упорно стирала перед дворцом кусок черной ткани, но ее цвет не менялся. И тут во дворце вспыхнул пожар! Все побежали его тушить, но крыса осталась на месте. Налетел порыв ветра, и перед крысой появился дух ее матери. Он забрал черную ткань и вместо нее оставил белую. Когда пожар был потушен, все вернулись. Пришла пора посмотреть на ткань. Крыса вынула из тазика кусок белой ткани, показала присутствующим и получила обещанную награду.

– Я что-то не думаю, что дух моей матери будет меня спасать подобным образом.

– Да, но разве ты не возвращаешься мысленно к тем добрым и правильным вещам, которым она тебя, несомненно, учила? К полезным историям твоей семьи, которые она тебе рассказывала? К хорошим привычкам, которые она тебе прививала? Когда ты заболеваешь, не используешь простые приемы лечения, которые использовала она для тебя?

– Это кажется таким естественным. Я и не задумывалась об этом.

– Даже тому, как ты искусно умеешь врать, ты обязана ей, и не говори мне, что это не спасало тебе жизнь! Как в этом самом патаки, где крыса и дух ее матери подменили ткань.

– Но я предпочла бы обойтись и без этих умений, и без необходимости как-то спасаться.

– А разве тебя кто-то спрашивал? Тебе что, принесли меню, как в ресторане? И ты такая: нет, на вранье у меня аллергия, от побоев я толстею, а разведенных родителей мне врач запретил. Несите счастливое детство, а на десерт – миллион долларов. Кому-то приносят такое меню?

– Было бы здорово, но нет.

– Вот то-то же. Тебе многое пришлось пережить. Безопасности не было в твоей жизни. Но сейчас ты дома. Понимаешь? Здесь ты дома. Здесь ты можешь спокойно учиться. Сюда ты всегда можешь вернуться за советом, если этого захочешь. Мой долг, чтобы это было так. Слышала меня? Вот один из уроков, что я должна тебе дать: твоя мать разрывалась между миром мертвых и миром живых. От этого были все ваши проблемы. Теперь, когда она ушла, вы можете примириться. В тебе течет ее кровь, нравится тебе это или нет.