– Только оденься красиво, Марина! – попросила баба Тоня.
Тогда я открыла чемодан и разложила перед ней все свои наряды. Кроме вышеупомянутого сиреневого платья и халата, в который я переоделась, тут были также джинсы и модные серые брюки, а к ним – голубая рубашка («газетка») с белым джемпером на молнии. Однако бабушке больше всего приглянулась моя зелёная шёлковая юбка с узором.
– Красивая, жаль только, к ней кофточки нет, – с сожалением заметила она.
– А если надеть её поверх моего шифонового оранжевого платья? – предложила я.
Баба Тоня одобрила мой наряд и вскоре под руку с ней я вышла за ворота. Но тут навстречу нам показалась какая-то женщина. Поздоровавшись и представив меня, бабушка принялась болтать с ней. Наконец, их беседа закончилась. Тем не менее, не успели мы поравняться с воротами соседнего дома, как баба Тоня заявила:
– Извини, Марина, но тут я задержусь: этот дом особый!
Не успела я открыть рот, как вдруг заметила на крыше дома парня.
– Здравствуй, Дима! – приветливо поздоровалась с ним бабушка. – Мать дома?
На зов парня со двора явилась женщина средних лет в косынке и фартуке, с которой баба Тоня затеяла обстоятельную беседу. Смирившись, я присела на корточки и стала играть с котёнком, выскочившим за ворота вслед за хозяйкой. Между тем парень, продолживший что-то прибивать на крыше, исподтишка бросал на меня любопытные взгляды. Через некоторое время его мать вспомнила, что должна бабушке трёхлитровую банку.
– Димка, слазь в погреб, – обернувшись, попросила она сына.
Тот послушно спустился с крыши и скрылся во дворе. Через несколько минут он вышел за ворота с банкой в руках и направился к матери.
– Ты, Димка, не сюда, а туда! – махнула она рукой в мою сторону.
Приблизившись ко мне, парень замер в нерешительности, потому что я, склонившись над котёнком, делала вид, будто не замечаю его.
Кареглазый, с приятным смуглым лицом и ещё по-мальчишески тонкой фигурой (из верхней одежды на нём были только штаны), Димка произвёл на меня хорошее впечатление. Слегка кашлянув, он провёл рукой по своим прямым тёмным волосам, зачесанным набок, и переступил с ноги на ногу. В связи с тем, что котёнок удрал, мне волей-неволей пришлось разогнуться. Молча забрав у парня банку, я села на скамью возле дома и стал терпеливо ждать, пока бабушка наговорится. Димка же поймал котёнка и, в свой черёд, принялся с ним играть. В этот момент в воротах появилась девчонка в коротком ситцевом платье и с причёской «конский хвост». В руках она держала пустое ведро.
– Алёнка, иди сюда! – окликнула её мать.
Одновременно бабушка повернулась ко мне:
– Марина, вот тебе и подруга!
Я нехотя поднялась со скамьи. Алёнка оказалась очень общительной собеседницей и умудрилась изложить мне свою биографию, буквально, за минуту. В том числе, я узнала, что ей в сентябре исполнится шестнадцать и что после десяти классов она собирается поступать в пту на швею. Прострочив всё это как из пулемёта, она затем с простодушной улыбкой спросила:
– Марина, ты уже познакомилась с моим братом?
– Ещё нет.
– Напрасно!
– Почему?
– Ну, – Алёнка на миг запнулась, – во-первых, он у нас второй парень на деревне…
– А, во-вторых?
– Во-вторых, хотя ему уже семнадцать, он ещё ни с кем не встречался!
Пока она расхваливала своего брата, я подумала, что между ними мало сходства. В отличие от Димки, волосы у Алёнки были цвета соломы, глаза – светло-коричневые, в крапинку, и талия немного полновата для её возраста. Только изящный нос с едва заметной горбинкой у неё был такой же, как у брата.
