– Каким образом?
– Ты призвал в войско рабов и гладиаторов. Мы с Виргулой решили, что это наш шанс, и я должен заслужить свободу и хотя бы какое-нибудь отличие на поле боя, чтобы ее родственники простили нас. Или хотя бы остерегались мстить.
– Понятно. Я верю тебе, Сегестий. Вот зачем я позвал тебя. Ты, насколько мне известно, германского рода, из квадов. Ты знатен?
– Нет, из поселян. Наша община была небогата. Меня парнишкой продали в рабство.
– Где продали?
– На рынке в Виндобоне.
– Как тебя звали на родине?
– Сегимундом.
– Тебе известно, что вскоре нам предстоит воевать с твоими соотечественниками. Тебя не смущает, что в бою ты можешь сразить брата или отца?
– Нет, господин. Это война. Если мой брат или отец будут сражаться храбро, они попадут в Валгаллу. Таков удел воина. Но у меня, господин, нет ни братьев, ни отца.
– Мать есть?
Бывший гладиатор замялся, потом отрицательно покачал головой.
– Ты не хочешь вспоминать об этом?
Великан помрачнел, потом вновь тот же жест головой.
– Что такое Валгалла? – спросил император.
– О-о, государь, Валгалла, – восхитился солдат, – это жилище Вотана или по-вашему… по-нашему, Юпитера. Там собираются павшие в бою храбрые воины. Пируют, пьют молоко небесной козы – оно слаще меда, господин. Свет там от блистающих мечей. Это высокая честь попасть в Валгаллу.
– Но ты не желаешь попасть туда?
– Нет, господин. Валгалла – это выдумки. Я хочу попасть на небо, в райские кущи.
– Значит, веришь, что если тебе повезет, то на небесах встретишь своих детишек?
– Верить мало, господин. Надо еще заслужить. Право на небесную обитель не каждому по плечу.
– Разумно. То есть надежда надеждой, но и самому следует руки приложить.
– Да, господин.
– Как же надо жить, чтобы заслужить доступ на небо?
– Заповеди исполнять – не убий, не укради, не прелюбодействуй.
– Разумно. Это все?
– Нет, господин. Вот еще – возлюби ближнего как самого себя. Там много чего сказано.
– И это разумно. Тогда скажи, есть ли среди христиан такие, которые нарушают эти заповеди?
– Встречаются, господин.
– А среди твоих товарищей, кто верен старым богам, есть достойные люди?
– Есть, и много.
– Кто, например?
– Ты, господин.
Марк рассмеялся.
– Не хочешь выдавать друзей. Ладно, сойдемся на том, что среди вашего брата, христиан и тех, кто верен нашим богам, есть хорошие люди и плохие. Почему бы хорошим людям не объединиться и не научить плохих, что лучше следовать закону природы – или, как вы говорите, заповедям, – чем нарушать их?
– Не знаю, господин. Я за других не могу говорить. Только за себя.
– Ладно, ступай.
– Если будет позволено обратиться с просьбой?..
– Говори, Сегестий.
– Пусть меня пошлют в секрет. Мне нужны деньги, господин. Виргула захворала, а без нее мне жизнь не в жизнь.
– А сможешь? После… – он кивком указал на кровавые рубцы, проступившие на теле солдата.
– Умнее буду.
Здесь Сегестий не удержался от смеха.
– Это что! Это разве дранье?! Посмотрели бы вы, как дерут в гладиаторских школах.
– Ладно, скажешь Приску, чтобы поставил тебя в охранение.
* * *
Сегестий Германик как раз и приволок в лагерь лазутчика с той стороны. Правда, наказанный преторианец утверждал, что пойманный – перебежчик. Сегестий никому не доверил сопровождать пожилого человека, с головой кутавшегося в плащ, сам проводил его до самой палатки императора. Уперся как бык. Даже Септимий Север, в ту ночь отвечавший за порядок в лагере, не смог переубедить его.
