– Ближе к делу… – не выдержал Ник.
Старуха кашлянула:
– Как я сказала, эликсир защищает от сверхъестественных способностей. И даже ведьмовских.
– Это все, конечно, интересно, но как это поможет нам сейчас? – не унимался Ник.
– У меня остались запасы эликсира с тех времен. Немного, но на сегодня хватит… В знак раскаяния из-за Ленни ведьма раздала нашей семье последние остатки эликсира про запас. Однако оборотней уже истребили, и он так и не пригодился. До сегодняшнего дня, – старуха снова кашлянула. – Как мне поведала сама Офелия, зелье должно долгие годы и десятилетия хранить свою силу. А значит, оно до сих пор не потеряло свою ценность.
Смеркалось. Солнце уже почти зашло за горизонт. Ребекка стояла за домом во влажной траве. Она повторяла одни и те же движения по нескольку раз: выставляла вперед руку с браслетом, держась за него другой рукой, – и траву охватывал огонь; делала рукой спиралевидное движение – огонь исчезал, а на траве можно было заметить иней.
– Вот это здорово! – услышала она голос брата с крыльца. – А что, без браслета никак?
– Очень смешно! – скривилась Ребекка и пригрозила брату рукой с украшением.
– Эй, спокойно! – усмехнулся Норман. – Ничего, когда и у меня способности проявятся, я тебе покажу!
Он спустился с крыльца, держа в руках два пустых бидона.
– Ты к деду Рудольфу за молоком? – спросила сестра.
– Да, – Норман перекинул ногу через велосипед, плюхнулся на сиденье и замер. – Тебе не кажется, что сегодня весь день слишком тихо?
Ребекка прислушалась:
– Да уж, странно. Даже свет ни у кого в окнах не горит, хотя уже почти стемнело.
Норман пожал плечами и выехал на дорогу. От тяжелой тишины и надвигающихся сумерек было жутковато. Через пару минут он добрался до дома Рудольфа. С заднего двора слышалось мычание коровы, в окнах было совсем темно. Несмотря на это, Норман бросил велосипед у крыльца и попробовал постучать в дверь. Как и ожидалось, ему никто не открыл. Парень вздохнул и неспешно побрел обратно к велосипеду. Не успев наклониться, чтобы поднять его, Норман почувствовал, как кто-то зажал ему рот рукой и сильно обхватил. Попытки освободиться были безуспешными.
– Черт, он вырывается! – послышался чей-то ор. – Альберт, заткни его!
Звон пустого бидона. А затем темнота.
Офелия сидела на кухне и звякала ложкой, помешивая чай с сахаром. Ребекка располагалась напротив, и о чем-то думала, иногда останавливая свой взгляд на предметах вокруг, которыми кухня изобиловала, словно музей. На обеденном столе стояли всевозможные виды домашней утвари: сахарница, солонка, блюдце с печеньем и банки с медом. Сам стол был покрыт клетчатой клеенкой, на которой виднелись следы засохших пятен. Все это молча говорило о простоте и легкой небрежности жильцов.
– Ты точно не будешь чай? – спросила бабушка внучку.
– Нет. Сейчас соберусь с силами и проведаю Мелани.
– Боишься?
– Да… Ты слышишь? – Ребекка напряглась.
За окном послышался шум: чей-то топот, голоса.
– О! – усмехнулась старуха. – А ты говорила, что сегодня тихо. Наверняка все отмечали у кого-то день рождения, а теперь возвращаются.
– Нет-нет, – настороженно произнесла Ребекка. – А вдруг они все были у Мелани, а теперь… идут к нам?
– Вся деревня отправилась к ней из-за такого пустяка? Думаешь?
– Боюсь, для них это не пустяк…
Офелия беспокойно посмотрела Ребекке в глаза. Голоса становились все громче, из окна уже можно было увидеть свет от фонарей в руках людей. Их было как минимум двадцать человек. Ребекка и Офелия сидели, сжавшись на стульях, пока не поняли, что люди остановились прямо у их дома.
