Марро Туратано - страница 10

– Извините, мсье, – обратилась она к нему и присела рядом. – Я Вам не помешаю?

– Конечно же, нет, – вежливо ответил он.

– Вы меня не знаете, а вот я с Вами уже давно знакома. Вы – Жан Фриско.

– Совершенно верно. А вот Вас, прекрасная мадемуазель, я действительно вижу впервые.

– Меня зовут Натали. Я – дочь профессора Патрика де Фрильсандье из Марселя.

– Это интересно, – отложил газету Жан и внимательно посмотрел на собеседницу. – Я много наслышан о клинике Вашего отца. У нас в Сен-Мало живёт мальчик, который, благодаря ему, инвалидную коляску сменил на ролики – не догнать.

– А я Вас сразу узнала и так рада, что беседую с одним из членов команды Гергерта, о которой у меня дома хранятся статьи и фотографии.

– Мне это очень приятно слышать. – Он взял со скамейки газету и поднялся. – Разрешите, Натали, пригласить Вас на чашечку хорошего кофе.

– С удовольствием.

Они прошли в роскошное кафе и расположились за одним из столиков. Жан заказал кофе с круассанами.

– Мсье Фриско, – обратилась она, но он жестом руки остановил её.

– Зовите меня просто Жаном. Так будет лучше. И хотя мне уже пятьдесят шесть лет, в душе я себя считаю значительно моложе.

– Хорошо, – улыбнулась Натали. – А скажите, Жан, это, наверное, так интересно – познавать тайны океана.

– В этом – вся моя жизнь. Вот уже тридцать с лишним лет я занимаюсь этим. Сколько миль проплавал под водой – не сосчитать. Сколько раз погружался на глубину в батискафе – не помню. Подводный мир – это вечная загадка, сказка, фантастика… Это совершенно другая жизнь, неведомая нам. Мне кажется, что человек столетиями будет изучать эту жизнь и всё равно всего не узнает. Вот смотрю я сейчас на горизонт Средиземного моря, а за ним – океан. И меня снова тянет туда…

Официант принёс кофе с круассанами. Жан поблагодарил его и, отпив глоток, продолжил:

– Сначала мы плавали с Карлом Гергертом, теперь – с его сыном. Это такие прекрасные люди. Кстати, Пьер – мой племянник.

– Я знаю об этом – читала в газетах.

– Так вот, в предыдущей экспедиции мы с ним опускались в батискафе на глубину почти три тысячи пятьсот сорок футов в Пуэрториканской впадине, которая является самой глубокой частью Атлантики. Там каждый квадратный фут дна имеет свои формы жизни. Странный факт в том, что дно во впадине опускается не постепенно, оно скорее похоже на террасы, подобные гигантским протяжённым ступеням. На этой глубине нами была поймана рыба бассогигас профундиссимус длиною чуть более половины фута. Это редчайший экземпляр данной разновидности и является всего лишь седьмым из когда-либо пойманных ранее… Кстати, а чем занимается у нас Натали? – сменил вдруг тему разговора Жан, заметив, как заворожено она его слушает.

– Я работаю в клинике отца врачом-невропатологом, с детских лет занимаюсь подводным плаванием, неплохо владею знаниями в области ихтиологии. Теперь вот осваиваю океанографию на курсах в Марселе, и моя заветная мечта – побывать в океане.

– Хорошая мечта, умная.

– Жан, а Вы когда ещё выйдете в океан?

– Примерно через полтора месяца.

– А не могли бы Вы и меня взять с собой?

– О-о, милая, да я вижу – Вы серьёзно увлеклись этим. Но вот только зависит всё не от меня, а от Пьера.

– Вы поговорите с ним. Я не буду обузой на борту.

– Поговорить-то я поговорю, а пока приглашаю к себе в гости.

– Извините, но как-то неудобно.

– Всё будет хорошо. Я познакомлю Вас с женой и дочерью. Они отправились на авеню дю-Доктор-Менар в национальный музей библейских посланий Марка Шагала. Моя дочь занимается живописью, и ей захотелось увидеть живые картины Шагала. Вчера мы вместе были на вилле Дез-Арен в музее Матисса. А сегодня я с ними не пошёл, потому что смотрел библейские картины пять лет тому назад, когда отдыхал здесь один. Мои женщины сейчас, возможно, уже вернулись. Вы, Натали, где остановились?