Но он уже знал. Он открыл ей дверь и молча впустил запыхавшуюся девушку в дом. В комнате повсюду, как белые хлопья снега, лежали порванные на мелкие кусочки стихи и ноты. Часть из них улетела через настежь распахнутое окно во двор. Кассеты с записями репетиций были выпотрошены: смятые и растоптанные клубки лент от дуновения ветра катались по полу, как перекати поле. Каллио валялась тут же на полу избитая и растерзанная, с покореженными струнами и глубокими сколами по всему корпусу. Девушка в ужасе закрыла лицо руками. Микаэль посмотрел на нее безумным взглядом и сказал горячо и убедительно, больше для себя, чем для Златы: «Это все фальшивки, подделки. Нам этого не надо! Нельзя писать песни о том, чего не пережил, а я ее не любил, никогда не любил! Теперь я знаю! Все так быстро закончилось, значит, ничего и не было. Любовь не проходит, иначе это не любовь. Ее больше не будет с нами. От нее ничего не останется, даже воспоминания, даже голоса на пленке. А я еще напишу настоящие песни».
В маленьком домике на берегу залива гордый Микаэль рыдал, уткнувшись в колени верной Златы, которая одновременно жалела его и радовалась, что оказалась в нужное время в нужном месте.
На берегу залива высокие сосны и белый песок. Солнце быстро садится в вечернее море, ветер улетел, и скрипучие качели затихли. На качелях двое, всматриваются в исчезающее за горизонтом солнце, ждут темноты, но она не приходит. «Я не хочу быть один сегодня: – говорит он, не поворачивая головы. – Я боюсь тишины белых ночей. Ты останешься со мной?».
Прошел уже месяц, с тех пор как Дина Малевич покинула «Черные волны», и также, не попрощавшись, съехала из общежития. Дина не появлялась и в училище. «Ей, наверное, очень стыдно»: – думала Злата. Репетиции шли полным ходом, они готовились к своему первому выступлению. Мика написал новые песни, не похожие на предыдущие: тяжелые и мрачные, но такие мелодичные и красивые. Каким-то чудом ему удалось отправить кассету с записью организатору фестиваля в Финляндии, и группу пригласили выступить! Мика ликовал. До фестиваля всего неделя оставалась, они репетировали каждый день, но усталости не чувствовали – все были воодушевлены предстоящим успехом, только Саша был какой-то задумчивый, однажды он даже забыл свою партию и остановился в середине песни. Мика ничего не сказал, просто пристально посмотрел исподлобья, но этот тяжелый взгляд был весомее всяких слов: Саша больше не ошибался.
Она думала, что после той волшебной беззвездной ночи на пустынном пляже залива они будут вместе, но Мика решил иначе: «Близнецы могут уйти из группы, если узнают о нас. Не будем ничего менять пока. Сначала заработаем себе имя. Скажешь им после фестиваля, и пусть уходят, я найду музыкантов в Финляндии. Мы больше не вернемся сюда». Злата повиновалась, но старалась под разными предлогами избегать личного общения с Сашей-Пашей. Однажды ей не повезло: она забыла свои ноты в репетиционной. Все уже ушли, один ударник сидел за установкой, и, казалось, был полностью поглощен ритмом. Она тихо взяла тетрадь и хотела также незаметно уйти, но Саша вдруг прекратил играть и окликнул ее.
– Слушай, Дина уехала из-за меня?
– Что? Что за бред? Причем здесь ты?
– Ну вы же были подругами, а теперь она ушла, а ты избегаешь меня. Скажи, Мика знает про нас с ней? Он такой странный, злится постоянно, так что не поймешь из-за Дины или из-за чего другого. А Дина не сказала, куда уехала?
