– Добрый день. Я Маруся, а вы, я полагаю, родители этого дикаря.
Немые кивки. Надо же, какие впечатлительные. Мама побледнела, а папу точно сейчас удар хватит. Чего это он за сердце схватился? Надо спасать родителей, а то Тимофей Вольдемарович тоже потерялся. Молчит как рыба, хлопает глазами, и сжимает меня чересчур крепко. Соскучился, наверное.
Поелозив на руках этого мужлана, устроилась поудобнее, потому как попытка выбраться из этой хватки не удалась.
– Я девушка Тимофея, – обратилась к родителям как к слабоумным, и погладила их сына ладошкой по каменной груди. – Понимаете, мы с вашим сыном встречаемся совсем немного. Но он решил, что пора знакомиться с родителями. А я отказалась, – глазки в землю и в сторону. Ой, какие цветочки прелестные. Восторгаемся цветочками и продолжаем сочинять. – Несмотря на то, что у меня к Тиму серьёзные намерения, мне казалось, что для знакомства с родственниками мы ещё плохо узнали друг друга, – теперь взгляд на самого Тима. Ловим удивление, подмигиваем тем глазом, который не видят родители, и продолжаем сочинять:
– Но ваш сын не знает слова нет. Он просто закинул меня на плечо и притащил в свою берлогу. Спасибо, что без дубинки! – последнее адресовалось неандертальцу и лишь для его ушей, ещё и ущипнула за шею, которую обнимала, чтобы не упасть. Хотя какой тут упадёшь, с таких-то ручищ.
Он же в ответ зарылся носом в мои волосы и пообещал прибить.
Со стороны мы выглядели влюблённой парой, я ласково его поглаживаю по груди, а он "дышит мной".
– Мам, пап. Я вас подвезу. Пусть эти голубки побудут вдвоём, – я отпрянула от шёпота Македонского, обещавшего мне все "блага" вселенной и посмотрела в сторону.
Это что ещё? Это не водитель что ли?
– Мирослав. Можно просто Мир, Ягодка, – подмигнул мне мужчина, которого я ошибочно приняла за водителя. – Надеюсь, мой пиджак послужил тебе уютной постелью.
– Благодарю, – не потерялась я, ответив брату Македонского благодарно улыбнувшись, – мне было очень удобно.
Родители так и стояли, хлопая глазами, пока сын, непонятно старший или младший, так как с Тимофеем Вольдемаровичом они выглядели на один возраст, не усадил их под ручки в машину и не увёз.
А стоило машине скрыться за воротами, как Тимофей Вольдемарович хотел поставить меня на землю, только я категорически против.
– Если вы не хотите, чтобы ваши работники были о вашей девушке плохого мнения, то не советую трясти меня, – мне показалось, это вполне понятным намёком.
Но показалось только мне. Македонский выразительно выгнул бровь.
– Вы полдня таскает меня как мешок, помыкаете, как хотите, а спросить может мне что надо или куда-то…
Ну же, неси меня в дом пока я не лопнула!
К первой присоединилась вторая бровь.
– Уборная, дамская комната, туалет в конце концов! – взвизгнула, теряя терпение.
И, о! чудо! Македонский смутился и размашистым шагом двинулся к дому. А я чтобы отвлечься, решила осмотреться. И была приятно поражена.
Я думала, что увижу какой-нибудь особняк, необъятный двор, но все было куда проще. Дорожка из белого камня вела к одноэтажному домику. Справа был гараж, слева сад. В глубине его, в зелени виднелась беседка из красного дерева. Обязательно исследую.
Внутри дома тоже было всё просто. Просторный холл, где я, так и не спускаясь с рук Македонского, скинула белые тапки. А то жуть как, было не по себе.
Пока меня транспортировали в необходимую комнату, успела увидеть краем глаза кухню слева, а справа гостиную. В конце холла мой извозчик открыл пинком двери и зайдя внутрь, поставил меня прямо у фаянсового друга.
