— Я тоже умею, — сказал он. — Расслабься.
Он был мягче и спокойнее. Где Никита разжигал пожар — он его тушил. Следовал за братом, разглаживая и расслабляя те места, где тот промял мышцы до самых костей.
А потом они стали чередоваться. Сначала нежные поглаживания Макара — потом глубоко проминает Никита. От четырех рук, непредсказуемо касающихся ее тела, Марусю совсем унесло. Конечно, частично был виноват и алкоголь.
Голова плыла, она давно не различала отдельные прикосновения близнецов. Все ее тело было послушным куском теста в их руках, которое они месили, шлепали, гладили, собирали и растягивали, как им хотелось.
Когда чьи-то пальцы в очередной раз уже то ли жестко, то ли мягко — она не разбирала! — смяли упругую попу, Маруся сначала просто длинно выдохнула, а потом застонала, когда сладкая боль растеклась по мышцам.
На мгновение оба брата замерли, переглянувшись.
Невозможно было оставаться равнодушными к таким стонам.
К счастью, глаза Маруси были закрыты, и она не видела, как топорщится полотенце на бедрах Макара и с какой мукой на лице поправляет что-то в джинсовых шортах Никита.
К тому же вскоре пришлось поправлять еще раз — он начал разминать ей плечи, и стоны стали громче.
Макар упорно концентрировался на голенях и бедрах — его пальцы легко скользили в опасной близости от запретных мест, но никогда не переходили границу. Это больше было похоже на ласки, чем на массаж, и Маруся непроизвольно раздвинула бедра шире, позволяя ему коснуться их внутренней поверхности.
Макар сглотнул, потому что теперь не только рукам, но и взгляду стало доступно куда больше. Оттуда, где он стоял, были хорошо видны розовые складки у нее между ног и то, как по ним стекает хвойное масло, щедро налитое Никитой.
Конечно, его надо было хорошенько размазать.
Сердце Макара застучало в ритме хорошего спидкора, когда его большие пальцы впервые пересекли запретную черту, ненароком скользнув по этим складочкам. И сразу продолжили путь дальше, размазывая масло, разглаживая кожу в других местах.
Маруся не возмутилась — она будто вообще не заметила этого прикосновения. Только застонала протяжней и громче, но причиной этого мог быть Никита, который безжалостно проминал мышцы ее плеч.
Макар еще раз прогладил ладонями ягодицы Маруси, провел пальцами по нежной внутренней стороне бедер, еще чуть-чуть раздвигая их — там, между ног, она была такая вся гладенькая, словно кукла, и очень-очень розовая, как будто собранная из цветочных лепестков.
Очень хотелось рассмотреть подробнее, но у него и так закладывало уши от бешеного сердечного бита и срывалось дыхание.
Макар перешел на поясницу, с усилием прогладил ее, вернулся к упругой попе и с ровно таким же усилием, ничем не выдавая своих чувств, раздвинул ягодицы, открывая вгляду ложбинку между ними. Розовую и влажную от затекшего масла.
Никита, который и так косился изо всех сил, судорожно вдохнул, и его руки чуть не сбились с ритма. Он переместился от изголовья к середине топчана и по молчаливому согласию с братом, заменил его, разминая поясницу и задницу Маруси.
Его движения были более энергичными, даже наглыми. Он больше не старался промять мышцы как можно глубже — он работал с подкожной клетчаткой, разгоняя лимфу. Так он себе это объяснял, когда его пальцы ложились в нежные складки между бедрами и туловищем, когда руками он как бы обнимал чуть набухшие половые губы Маруси. В этих местах особенно важно правильно направить ток лимфы.
