Читать онлайн Ашира Хаан - Слишком хорошая няня

1. 1

Маленькая девочка с белокурыми волосами и в чистеньком голубом пальто очень уж чужеродно смотрится среди толпы бомжей, собравшихся погреться у вентшахты метро.

Они прижимаются друг к другу, чтобы согреться — ноябрь уже немилосерден к тем, кто живет на улице и выглядят огромной мусорной кучей буро-серого оттенка. Полулежат на картонках, опираются на тележки, заваленные разномастным скарбом и подкладывают под голову рюкзаки, перевязанные веревками.

Девочка четырех-пяти лет со светлыми кудряшками и в светло-голубом пальто так сильно выделяется, что я замедляю шаг.
И кудряшки, и пальто еще довольно чистые, в отличие от одежды ее соседей, и мне даже кажется, что я ошиблась — она тут не с ними.

Помню, в детстве бабушка любила пугать меня цыганами — они жили на окраине ее деревни в наспех сколоченных из фанеры хибарах. Все сплошь загорелые и чумазые. А я в детстве была светленькая, как эта девчушка.
«Украдут тебя, Ларчик, как есть украдут! — говорила бабушка. — Они очень светленьких любят!»

Эта малышка выглядит так, будто ее уже украли. Откуда вообще ребенку взяться среди бездомных? Может, она не с ними? Просто мамаша заболталась по телефону и не заметила, что дочка убежала? Но почему тогда она сидит на картонке, привалившись к стене с таким же безразличным и усталым видом, как и все остальные?

Я не успеваю додумать мысль, откуда здесь взяться маленькой девочке — светофор переключился на зеленый, меня толкают плечом, и я смешу на переход. Мысли как-то сами собой переключаются на грядущее собеседование, и о девочке я забываю. Противная мелкая морось летит в лицо, и перед тем, как войти в здание, я прячусь под козырьком парадной, чтобы быстро поправить макияж.

В стеклянные двери с названием компании я вхожу, уверенно улыбаясь и готовая к абсолютно любым, даже самым каверзным вопросам.

— Почему вы ушли с прежнего места работы?

Этого вопроса я ждала с самого начала разговора. Из такой компании, как у меня, сами не уходят. И с такой зарплатой лучшей доли не ищут.
Молодой человек в несвежей рубашке, имени которого я не запомнила, задает его с тайной надеждой на скандальные подробности. Не дождется.
Мне, в принципе, уже с самого начала ясно, что ловить тут нечего, раз собеседовать послали одного эйчара, не пригласив никого из руководства.
Но я всегда дочитываю книги до конца и заканчиваю готовить блюдо, даже если вижу, что оно не получилось.

— Фирма релоцировалась в другую страну, удаленно работать становится все сложнее.
— Почему вы не переехали вместе с ними?
— Не захотела, — пожимаю я плечами и ловлю недоверчивый взгляд.

Наши переехали не в одну из ближайших стран — скромненько и бедненько. Наши перебрались в теплые края с бирюзовым морем и сильной экономикой. Перевезли семьи, домашних животных и получили неплохие «подъемные». Не эмиграция, а мечта.
Задумается даже тот, кто всю жизнь обнимал родные березки и даже в Турции не был.

— Я люблю Россию, — объясняю я. — У меня тут мама, бабушка, могила отца, в конце концов.

Улавливаю пустоту в его взгляде, вздыхаю и перехожу на более понятный ему язык:
— Круглосуточная доставка, дешевое такси, большие торговые центры. К тому же Петербург — один из красивейших городов мира, музей под открытым небом. Не хочется менять его на провинциальное захолустье, хоть и в пяти минутах от моря.

— Понятно… — молодой человек стучит карандашом по моему резюме. Ему уже тоже все ясно, но мы оба должны доиграть спектакль. Он пишет на полях несколько цифр и придвигает ко мне лист. — Вот столько можем вам предложить.
— Гм, — я изучаю получившееся число, поискав в нем потерявшийся нолик, и поднимаю на него глаза. — Это в два раза меньше моей прошлой зарплаты. В вакансии вилка была шире.
— Понимаете, Лариса, — молодой человек горбится и низко наклоняется над столом, словно от кого-то прячется. И понижает голос. — Вы же сами говорите, что не знаете никаких языков программирования. Умели бы вы кодить, я бы еще подумал. А в текущих условиях этот ваш деврел-менеджмент, все эти митапы, хакатоны, ивенты, сами понимаете, излишество. Нам не на конференциях надо коктейльчики пить, а впахивать, чтобы занять ниши ушедших крупных айти-игроков.
— Но я же… — начинаю, но вовремя понимаю, что это блюдо можно не доедать.

На обратном пути я перебегаю знакомый переход и снова кидаю взгляд на лужайку у вентиляционной шахты. Девочка все еще там.

За время собеседования дождь усилился, прохожие пораскрывали зонты и спешат домой, где их ждет горячий чай и теплый плед. Любая, даже самая плохая мать уже давно забрала бы ребенка домой. Или хотя бы увела от компании бомжей. Они же наверняка воняют, да и заразиться можно черт знает чем!

Я вновь бегу мимо, тоже торопясь домой к чаю и пледу, но на этот раз выкинуть увиденное из головы не получается.
Хотя я изо всех сил пытаюсь.

— Что сказали?
— Что я излишество! — жалуюсь я Вике, своей лучшей подруге и прекрасной коллеге — увы, уже бывшей.
В отличие от меня, могилы предков и круглосуточные доставки ее в России не держат, и она с радостью переехала туда, где нет центрального отопления. Потому что оно там не нужно! И сегодня, пока я бегала по лужам в ботильонах, мечтая об оставшихся дома резиновых сапогах, она гуляла в сандалиях по берегу моря.

— Ты прекрасное излишество, тебя могут позволить только очень богатые и умные компании, — пытается утешить меня она. — Это комплимент!
— А ипотеку я тоже буду комплиментами платить? А маме помогать? Она, кстати, еще не в курсе, что я уволилась.
— Что ты сразу ипотеками кидаешься? — возмущается она. — Еще не все потеряно. Нам всего-то надо выяснить, сколько у нас компаний, просто-таки мечтающих обзавестись уникальным специалистом, которых в стране, дай бог, если пара десятков.
— Удивлюсь, если больше трех. Во все уже написала!
— Спорим?

Мы с Викой продолжаем обсуждать рейтинги крупных айти-корпораций, уход с рынка зарубежных компаний, перспективы развития игроков поменьше, и я привычно жонглирую фактами и статистикой, обдумывая, куда можно обратиться напрямую с предложением создать вакансию специально для меня. А из головы у меня все никак не выходит та девочка.

— Вик, слушай, я не про работу сейчас… — сдаюсь я наконец.

Дождь за окном усилился, и я никак не могу избавиться от картины того, как жмется к вентиляционной шахте девочка в промокшем насквозь пальто.

Я рассказываю подруге о том, что увидела рядом с перекрестком и спрашиваю:
— Как думаешь, может, надо было подойти? Узнать, чья она? Может, потерялась? Может, ей помощь нужна?

Вика раздраженно цокает языком:
— Лар, вот вечно ты не в свое дело лезешь. Чем ты ей поможешь? Опеку вызовешь? Ты уверена, что в детдоме лучше, чем на улице с мамой? А?

— Не знаю, Вик… — я подхожу к окну и прислоняюсь коленкой к горячей батарее — сколько выдержу. Загадываю, что если больше трех секунд, то… Отдергиваюсь почти сразу. Топят у нас от души, за всех уехавших в края без отопления. — Но дело это мое.
— Лара!.. — патетически восклицает Вика, и я как наяву слышу звук закатывания глаз.

Но уже поздно.
Я приняла решение.

Потирая обожженную коленку, бросаюсь в прихожую. Не трачу время на то, чтобы переодеться из домашнего платья в джинсы — хватаю ключи, телефон и плюшевого зайца.
Я не большая любительница мягких игрушек, но этот заяц со мной лет с шести и я к нему очень привязана. Даже реву в его серый живот, когда совсем одиноко. Больше игрушек у меня нет, а я уверена, что детей надо подманивать чем-нибудь интересненьким, словно котят шуршащей бумажкой.

Такси вызываю уже из лифта.

2. 2

В честь зарядившего ливня тариф на такси максимальный, но на метро было бы намного дольше. Не могу не думать о пальто, в которое одета девочка. Оно наверняка впитывает воду и еще долго будет тяжелым и холодным. Не заболеть будет чудом.

С другой стороны, я ведь могла ошибиться. Приеду сейчас на то место, а там никого нет. Что делать? Бегать по улицам и звать: «Девочка-а-а-а-а! Девочка в голубом пальто, ты где?»

В первый момент, когда я практически на ходу выскакиваю из такси, ситуация выглядит именно так. На нужном месте никого нет, только размокшие картонки в луже воды.
Но я оглядываю и вижу знакомую буро-серую шевелящуюся массу — под аркой одного из домов неподалеку. И девочка с ними. Держится чуть в стороне, но рядом.

Иду к ним, на ходу замечая, что на нее надета разная обувь. На левой ноге коричневый сапожок на молнии, на правой — порядком испачканный розовый кроссовок.
Да и пальтишко было застегнуто кое-как, не на те пуговицы.
Словно одевалась она впопыхах.

Выставляю перед собой плюшевого зайца, словно щит. Глупо, глупо, глупо — и девочка доказывает мне это, вскакивая и выбегая из арки под дождь, подальше от меня. Делаю к ней шаг — и она, как испуганный зверек, отступает ровно на то же расстояние.

Рядом заходится сухим кашлем укрытая мусорным пакетом женщина с опухшим лицом.
Не нахожу ничего лучше, чем спросить:
— Это ваша?

То, что это женщина, я понимаю только по отсутствию клочковатой неопрятной бороды, которой щеголяют все остальные из компании. А так они все одеты в бесформенные многослойные одеяния из курток, кофт, жилеток, шарфов, намотанных кое-как одеял.

— Не. Приблудилась, — хриплым басом отвечает собеседница и снова начинает глухо кашлять. — Кормим вот. Жалко же.

Девочка тем временем подходит чуть ближе, буквально на пару шагов, прислушивается. По всему видно, что она готова пуститься наутек в любую секунду.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я, полуобернувшись к ней и не делая попыток подойти. — Сколько тебе лет?

Но девочка не отвечает и смотрит на моего зайца, которого я прижимаю к себе.

— Да она немая, наверное, — снова басом говорит женщина. — Мы спрашивали. Молчит на все.
— Сколько ж она тут с вами?
— Дня три… — равнодушно роняет она. — Или четыре.
— Три дня! На улице? И всем все равно? — Я уже забыла, что сама сегодня дважды прошла мимо. — Почему вы не обратились в полицию?

Бомжиха снова то ли кашляет, то ли смеется — сразу и не разобрать. Но хриплые каркающие звуки длятся так долго, что становится понятно — все-таки это смех.

— А ты поймай ее! — советует она мне. — К ней подходишь — она на дорогу выскакивает! Задавят — ты будешь виновата!

Мне кажется, что у полиции было бы больше шансов и дорогу перекрыть, и девочку догнать. Но, возможно, эта бездомная леди знает жизнь чуть лучше меня. Да и ей наверняка не хочется встречаться с представителями властей. Это даже я понимаю.

Замечаю, что девочка делает еще шажочек.
Мой заяц кажется теперь крайне идиотской идеей — приманивать ребенка, живущего несколько дней на улице, игрушкой? Надо было еды принести! И не только ей.

Но что ж делать…

Поворачиваюсь и все же протягиваю девочке зайца:
— Привет! Это заяц по имени Ой. Вообщето, его звали Кроль, но я в шесть лет выговаривала только половину букв и получился Ой.

Девочка склоняет голову набок и смотрит на меня с любопытством.
И стоит на месте! Даже когда я чу-у-у-уточку качаюсь в ее сторону.

— Меня зовут Лара. В детстве я называла себя Лала, и ты можешь меня так называть. У меня были такие же кудряшки, как у тебя, — девочка внимательно слушает, и я понимаю, что надо продолжать говорить, неважно что, главное, не молчать. — Однажды мне рассказали тайну: все, у кого такие же светлые кудряшки — на самом деле настоящие феи и умеют перемещаться в волшебный сад. Там всегда накрыт стол с пирожными и фруктами и можно есть, сколько влезет!