Нет, конечно, место это не очень похоже на ломбард, ну, в моем представлении. Хотя, городок небольшой и снимать тут помещение, наверно, дешевле, чем в каком-нибудь торговом центре.
Дохожу до мужчины, приветливо киваю. Он тоже кивает и улыбается, а затем жестом руки приглашает меня в небольшую комнату.
Мне предлагают присесть на диван, на котором вместо покрывала лежит ковёр. Восточный. Такой же ковёр висит на стенах.
Какая прелесть. Я как будто попала в прошлое.
Главное из него выбраться.
12. Глава 12
Ахмед садится напротив и в ожидании на меня смотрит.
Ромео в комнату не заходит, остаётся в коридоре. Я снимаю серёжки и кладу их на ладонь Ахмеда. Он их внимательно рассматривает, достаёт из кармана лупу и уже рассматривает при помощи неё. Почему-то все время цокает языком, то ли от удовольствия созерцать сей ювелирный шедевр, выполненный, между прочим, в единственном экземпляре, то ли просто у человека привычка такая.
– Камни настоящие тоже, – говорю я. Ахмед с улыбкой кивает и вдруг уходит с моими украшениями. На меня не успевает ещё накатить паника, как мужчина возвращается и тут же называет сумму, за которую он готов купить.
– Мало, – качаю я головой.
Мы торгуемся. Минут пять. Но потом все же сходится в цене. Она, конечно, значительно меньше реальной, но... делать нечего. Эта сумма хотя бы приблизительно равна той, которую у меня украли.
Серёжки, конечно, жалко. Они красивые. Но папа меня учил, что надо легко расставаться с вещами. Где-то убыло, где-то прибыло.
Сотрудник этого ломбард снова уходит, а затем возвращается с деньгами, я заполняю какую-то бумажку и наконец-то держу в руках деньги. Купюры разных достоинств, те, что побольше я пристально изучаю, черт знает, подсунут ещё фальшифку.
– Спасибо, – довольно произношу я и прячу деньги в рюкзак. Поглубже, на самое дно.
До выхода Ахмед меня не провожает, но зато в коридоре встречает Ромео.
– Всё нормуль?
– Все отлично.
– Ну, пойдём, Джульетта без сережек, провожу тебя, — улыбается он, вновь демонстрируя брекеты и выставляет локоть, предлагая мне на него надёжно опереться.
– Тебе же на работу надо, – напоминаю я.
– Вот до бара и провожу.
Я киваю и крепко обнимаю свою рюкзак, который теперь неизменно будет висеть спереди.
Мы выходим на улицу. Я морщусь от солнца и надеваю очки.
– Ладно, Ромео, – начинаю я говорить, бодро шагая под руку с барменом, – признайся, какая у тебя выгода? Я в альтруизм не верю.
– Ну и зря. В этом бренном мире один человек должен помогать другому, безвозмездно, – с вполне себе серьезным видом, высокопарно произносит Ромео. Но потом забавно хихикает и признается: – У меня процент. Чем больше я людей привожу, тем больше этот самый процент.
– То есть мы все же помогли друг другу?
– Несомненно.
Вот тут я наконец расслабленно вдыхаю чужой воздух полной грудью.
Деньги я вернула и могу продолжить свой путь. Поезд через час. Несколько часов и я почти на месте.
Той же дорогой мы идем обратно к бару. По пути, на этот раз, встречаются люди: дед с авоськой и женщина, держащая крепко за руку девочку лет пяти.
– Ну все, Джульетта, счастливого пути, – уже открывая дверь в свой бар, говорит Ромео.
– Спасибо тебе, – улыбаюсь я.
– Это тебе спасибо, – фыркает он и заходит внутрь, закрывая за собой дверь.
А я, поправив на плечах лямки рюкзака, а на носу солнечные очки, весьма довольная собой направляюсь в сторону вокзала. Я даже его уже вижу, точнее его крышу.
