Машуня - страница 17

– Вот, подкинули.

Щенок даже пищать не мог. На тот момент жизнь в нём еле теплилась. Блохи так плотно облепили беднягу, что он глаз открыть не мог.

– Ой, у него хвостик кто-то отгрыз.

– Крысы, наверное. Не мог я его бросить, дать помирать на морозе, – объяснялся Георгий Фёдорович.

Обрядившись в хозяйственные перчатки и клеёнчатый фартук, тётя Люда сначала попробовала напоить щенка молоком, но он только беспомощно лежал возле блюдца, не в силах даже голову поднять. Тогда пипеткой накапали ему молочка в рот.

– Сразу много нельзя, – распорядился Серёжка.

Потом выкупали в растворе марганцовки, прочесали гребешком и ещё немного покапали молока в рот. Вытерли мягкой тряпочкой и ужаснулись.

– Это же не блохи, аспиды какие-то, – схватилась за грудь баба Шура. Мокрая шёрстка обнажила впившихся в тельце щенка уйму паразитов. Даже уши бедняги не остались свободными. Там обосновались чёрные клещи. И непонятно было только одно: как сам он до сих пор жив оставался?

– Значит так, Тузика я забираю к себе. Давай-ка уши почистим, а остальное… ох! я сама, – качала головой баба Шура. – У меня пинцет малёхонький есть, невестка в тот приезд забыла, она им пытку себе устраивает – брови выщипывает, так я этим пинцетом эту живность… выщипаю из него.

– Почему Тузик? – удивился Андрюшка.

– Потому что Тузик, – пожала плечами баба Шура.

Трое суток Тузик провёл между жизнью и смертью. Но жизнь в лице бабы Шуры победила, хотя лечила она его ещё долго: от глистов и ещё от чего-то, и ещё от чего-то. Со временем он подрос, конечно. Но соседи в доме продолжали считать его щенком, поскольку величиной Тузик даже соседскую кошку не обогнал.

– Маленькая собачка – по веку щенок, – неизменно улыбалась баба Шура, как только заходил разговор о Тузике. Однако шерсти с Тузика набиралось на хорошие носки, которые баба Шура по очереди вязала каждому из мальчишек. В этот раз очередь на носки дошла до Гоши- младшего.

Сгоревшие стайки возле дома восстанавливались быстрее, чем растут грибы в лесу. И весной на месте старых развалюх появились вполне себе приличные подсобные помещения. Вот и Машка с Серёжкой, как могли, помогали Георгию Фёдоровичу где гвоздь подать, где что-нибудь поддержать. Как говорила тётя Люда: «Завершить работы по восстановлению „личных апартаментов“ отца». И, действительно, работы оставалось не так уж много. А за их семейством всё-таки числилось целых три стайки. У тёти Люды появился просторный погреб. Повезло даже маленькому Гошке. Ему старший Гоша, так теперь стала называть своего мужа, Георгия Фёдоровича, тётя Люда, обустроил качели рядом со своей мастерской.

– И младший на глазах, и делом заниматься можно, – подтолкнув качели, заключил Гоша- старший.

– Не бывает худа без добра, – из-под земли подтвердила тётя Люда, прикидывая, где какие полки в погребе обустроить.

Две другие стайки превратились в подсобную мастерскую Георгия Фёдоровича. Мало ли где кому из соседей что-то по мелочи отремонтировать. И, надо сказать, ещё не окончательно обустроившись, Георгий Фёдорович уже был обеспечен заказами.

– А что? Недорого, рядом, быстро и качественно! – одобрительно кивала головой соседка, унося вновь заработавшую электроплитку, бог знает, какого года рождения.

Глядя вслед удаляющейся соседке, Машка услышала странные звуки, доносящиеся оттуда, где должен был бы стоять мотоцикл. Его хозяин самым первым восстановил свою стайку с гордым названием «Гараж». И вот теперь кто-то там шебаршил.